После смерти Людовика XIV в 1715 году корона перешла к его единственному наследнику – правнуку Людовику, болезненному пятилетнему ребенку, пережившему обоих своих старших братьев. Этот мальчик был шестым в очереди на престол. Его современник писатель и юрист Матьё Маре точно подсчитал: «Людовик XV начал править, когда ему было 5 лет 6 месяцев и 14 дней». На смертном одре Людовик XIV назначил своего правнука наследником престола, но тот, разумеется, был совершенно не готов править Францией. Совсем маленькому дофину[93] пришлось довольствоваться последним коротким разговором с прадедом на смертном одре и некоторыми политическими советами, которые он дал внуку в своих последних словах. Короля-солнце устраивал и такой вариант, о чем свидетельствует одно из его последних заявлений: «Je m’en vais, mais l’état demeurera toujours» – «Я умру, но государство останется навсегда». Людовик XIV был убежден, что его наследник, как и он сам, будет первым слугой государства.
На следующий день после смерти Людовика XIV герцог Филипп Орлеанский, племянник короля, стрелой помчался в Парижский парламент, учреждение, не имеющее ничего общего с тем, что мы сегодня называем народным парламентом, но в XVIII веке выполнявшее во Франции функцию верховного суда. Цель его была проста: получить регентство при своем правнучатом племяннике. Герцог Орлеанский жаждал добиться от Парижского парламента гарантий, что его соперник, Луи Огюст де Бурбон, герцог Мэнский и незаконнорожденный сын Людовика XIV, будет лишен права как на регентство, так и на престолонаследие. Важно было успеть – перед смертью король-солнце объявил: он желает, чтобы регентом стал его незаконный сын, а не герцог Орлеанский, «этот fanfaron des crimes»[94]. Филипп Орлеанский знал, как привлечь парламент на свою сторону. Он восстановил все ранее отобранные Людовиком XIV полномочия парламента, включая право не соглашаться с королевскими указами. За это члены парламента отменили политическое завещание короля-солнце и предоставили герцогу Орлеанскому полное регентство над малолетним Людовиком, окончательно загнав в угол его соперника.
Среди условий завещания Людовика XIV было и такое требование: его хрупкий правнук должен расти в Венсенском замке, одной из десяти королевских резиденций, так как «воздух там лучше», чем в Версале. Это устраивало нового регента, поскольку герцог Орлеанский терпеть не мог замкнутую и набожную жизнь, которую его дядя вел в Версальском дворце. В течение следующих семи лет королевский дворец в Версале практически пустовал, а основные события переместились в Париж. Смена власти не прошла незаметно: назначенный регентом герцог Орлеанский вместе со своей дочерью-нимфоманкой Марией Луизой Елизаветой по прозвищу «принцесса Joufflotte»[95] впустил в дворянские будуары ветер распутства. Добившись регентства, герцог Орлеанский немедленно избавился от смирительной рубашки благочестия Людовика XIV.
Если верить маркизу де Саду, который и сам был далеко не святошей, когда дело касалось эротических утех, в период регентства герцога разврат во Франции достиг невиданных прежде масштабов. «Новое эпикурейство», или «жажда удовольствий», вошедшее в дворянский monde[96] с назначением регента, доминировало во французских будуарах на протяжении всего XVIII века. Историк Жюль Мишле, романтический основоположник французской историографии, считал регентство герцога Орлеанского одним из наиболее интенсивных периодов французской истории, когда «за восемь лет прошел целый век», и «все это время мы занимались чем угодно, кроме покаяния».
Вскоре после назначения герцог Орлеанский перевез своего венценосного внучатого племянника в Париж. В огромном дворце Тюильри на правом берегу Сены принца начали готовить к вступлению на трон. Людовика обожал le Tout Paris[97], но будущий король предпочел бы вернуться домой, в Версаль. Не все меж тем одинаково хотели, чтобы герцог Орлеанский продолжал управлять королевством. За весьма короткое время своего регентства он сумел устроить в стране экономический и административный хаос. Французский философ Франсуа-Мари Аруэ, более известный как Вольтер, резко раскритиковал регентство в своей сатирической поэме «В правление отрока» (Regnante puero): «За властью этого ребенка стоит бесчеловечный тиран, известный ядом, нечестием и инцестом, безнаказанно злоупотребляющий своей почти королевской властью». За резкую критику и намек на инцест между герцогом Орлеанским и его дочерью Вольтеру пришлось провести год в тюремной камере Бастилии. (В 1725 году философ попал в Бастилию второй раз, теперь за то, что глубоко оскорбил графа де Шабо, насмехавшегося над философом и его псевдонимом «Вольтер», ответив: «Я первый своего имени, сударь, а вы своего – последний».) После освобождения Вольтера выслали из Парижа. Тем временем Людовик сумел ослабить хватку регента и решил продолжить править, как и его прадед, из Версаля. 15 июня 1722 года двенадцатилетний принц и весь его двор, включая регента, переехали в величественный дворец, доставшийся ему от прадеда. Отъезд юного Людовика из Парижа стал большой новостью. Матье Марэ писал, что «отовсюду [в Париж] приезжали люди, чтобы попрощаться с [будущим] королем. […] Одни говорили, что принц вернется, а другие – что не вернется». В октябре 1722 года в Реймсском кафедральном соборе состоялась коронация нового короля Франции Людовика XV. Он прожил в Версале до своей смерти в мае 1774 года.