Для Людовика XV парламенты играли исключительно административную роль, но сами parlementaires[165] понимали ее иначе. Они использовали свою законодательную функцию для противодействия тому, что сами называли «неразумной государственной властью», в первую очередь заботясь о собственных привилегиях. Они считали, что эта функция распространяется в том числе на новые налоги, которые хотел ввести король, и отказались их утвердить. Разногласия вылились в некое подобие армрестлинга, в котором задача Людовика XV заключалась в приведении ситуации к однозначному толкованию.
Не парламенты, а король, «наместник Бога», должен диктовать законы: «Лишь мне доверена суверенная власть, и лишь благодаря мне парламенты существуют и имеют власть. […] Мой народ и я суть одно и то же, и права и интересы нации, кою некоторые стремятся отделить от короля, неизбежно связаны со мной и должны быть только в моей власти».
В последующие несколько лет борьба между парламентами, которые стремились сохранить свои привилегии и полномочия, и королем, который стремился еще больше расширить границы своей абсолютной власти, лишь усиливалась. И за это пришлось поплатиться. После неудачного покушения на Людовика XV в 1757 году общество осталось равнодушным: Louis le Bien-Aimé[166] превратился в le Mal-Aimé[167]. В отличие от волны национального сочувствия, когда король бредил в Меце в 1744 году, исповедуясь во всех своих любовных похождениях, теперь здоровье Людовика XV никого не волновало.
Имидж короля сильно пошатнулся после войны, когда бесплодные зимы привели к неурожаю и цены на хлеб резко взлетели. Беспорядки, вспыхнувшие в Париже и других городах, подпитывались слухами о том, что король похищает юных девушек и купается в их крови. Вполне возможно, что эти слухи были навеяны сплетнями о девицах, которые попадали в приватный королевский бордель, а также тем фактом, что во время голодных бунтов королевские гвардейцы арестовывали не только взрослых, но и детей.
Все это привело к тому, что Людовика XV начали воспринимать как монарха, равнодушного к своему народу. Цитируя герцога Эммануэля де Кроя, «король изолирован от народа, который для него ничего не значит». Недовольство многочисленными фаворитками короля, скандал с «тремя сестрами», протест против налогов, мирный договор 1763 года, который, по общему мнению, был настоящей катастрофой, и, наконец, политическое сопротивление парламентов абсолютной власти короля дали толчок к постепенной десакрализации абсолютизма французской монархии. Кризис достиг своего пика 5 октября 1789 года, когда «толпы парижан» взяли Версаль штурмом, а Людовика XVI и Марию-Антуанетту вывезли из дворца в Париж как живые охотничьи трофеи.
3
Сказочный брак века
Король влюблен. – Отпрыск Бурбонов. – Тринадцать габсбургских детей. – Очаровательная Мария Терезия. – Осторожный поцелуй. – Фаворитка и принцесса
Во второй половине XVIII века в жизни Людовика XV случился серьезный эмоциональный кризис. В 1763 году он потерпел поражение на политическом фронте в борьбе с Англией и Пруссией. Затем и в личной жизни короля случился ряд трагических событий, которые стали потрясением для династии Бурбонов. Первой в длинной череде смертей стала смерть мадам де Помпадур, его верной помощницы и фаворитки. В феврале 1764 года она написала своему брату: «…разумеется, в Париже спрашивают, не страдаю ли я от легочного кровотечения, вы можете сказать им, что это правда». Два месяца спустя, 15 апреля 1764 года, мадам де Помпадур скончалась от пневмонии в возрасте 42 лет. Сердце короля было разбито, и он оплакивал une amitié sûre[168] на протяжении десятилетия. За этим последовала смерть Бурбонов одного за другим, подобно тому, что происходило в начале XVIII века.