В случае одиннадцатого ребенка, Марии Йоганны, брачная стратегия Марии Терезии почти состоялась: в возрасте 12 лет она была обручена с Фердинандом IV, королем Неаполя и отпрыском испанской династии Бурбонов. Но Мария Йоганна умерла от оспы, не дожив до свадьбы. Ее роль досталась младшей сестре, Марии Йозефе, но и та умерла от оспы, не успев отправиться в Неаполь. Три удара! За короля Неаполя в итоге выдали Марию Каролину, тринадцатого ребенка. Брачная ночь превратилась для Марии Каролины в кошмар. Наутро она написала матери, что «если бы не Бог, я бы покончила с собой». Фердинанд IV в свою очередь жаловался, что во время брачной ночи новоиспеченная супруга «спала как убитая и потела как свинья».
Брак Марии Кристины, или Мими, как называла ее мать, оказался более удачным. Мими была безумно влюблена в Альберта Казимира Августа Игнаца Пия Франца Ксавьера Саксонского, герцога Тешенского, участника войны с Пруссией. Больше того, их любовь была взаимной. Брак, заключенный на самом деле по любви, стал исключением для XVIII века. Впрочем, это не помешало Мими питать тайную любовь к своей невестке Изабелле Пармской, первой супруге ее старшего брата, императора Иосифа II.
Для Марии Антонии Йозефы Иоганны Мария Терезия выбрала предложение герцога де Шуазеля о браке с французской Австрией. Самая младшая дочь Марии Терезии была сосватана за Людовика-Огюста, герцога де Берри и старшего внука Людовика XV. Во Франции она получила имя Марии-Антуанетты и стала самой знаменитой королевой в мировой истории.
Герцог де Шуазель рассчитывал на то, что брачный альянс с Габсбургами станет лучшей гарантией изоляции Франции на европейской арене. Брак между внуком Людовика XV и дочерью Марии Терезии увековечил разделение Европы на два силовых блока: Англия и Пруссия с одной стороны, Австрия и Франция – с другой. У Австрии оставалась возможность присоединиться к Франции и призвать на помощь испанских Бурбонов. 4 июня 1769 года в личном письме к Марии Терезии Людовик XV подтвердил согласие на брак между его пятнадцатилетним внуком и тринадцатилетней дочерью эрцгерцогини Габсбургской: «Этот новый союз еще больше укрепит связь между нашими двумя домами. Если Ваше Величество согласны, я предлагаю, чтобы брак состоялся в Вене вскоре после Пасхи [1770]». Мария Терезия, по всеобщему признанию, оставалась настороже, поскольку ее будущего зятя Людовика-Огюста дипломаты описывали как «упрямого и некрасивого». Австрийский посол Флоримон Клод де Мерси-Аржанто отправил эрцгерцогине послание, в котором говорилось, что «складывается впечатление, что природа отказала ему [герцогу де Берри] во всем». Императорский посланник Иоганн Георг Адам фон Штаремберг видел в дофине «некую форму идиотизма, которая проявлялась во всех его манерах». Но Мария Терезия понимала, что для возвращения Силезии ей потребуется военная поддержка, и потому дала благословение на брак.
Людовик XV и Мария Терезия не пожалели денег на организацию свадьбы, несмотря на сложность финансового положения обеих держав. Этот брак был визитной карточкой международного уровня, он должен был навсегда запомниться европейцам как «величайший брак века». Именно поэтому два монарха не желали уступать друг другу.
Ленивый и распутный супруг Марии Терезии Франц I скоропостижно скончался от сердечного приступа в 1765 году. Овдовевшая императрица не появлялась на публике восемь месяцев, носила только черное и даже добавила черную рамку на свои бланки. Мария Терезия была безутешна, потому что очень любила мужа, невзирая на его распутство, и тщательно подсчитала, что они были счастливы вместе ровно 385 744 часа. Отныне Марии Терезии оставалось только заботиться о детях, и она воспитывала их в строгости. Императрица не терпела возражений: ее сыновья должны были в первую очередь представлять политические интересы империи Габсбургов, в то время как дочери были «рождены для послушания и обязаны с этим смириться». Мария Терезия тщательно следила за тем, чтобы ее дети получили хорошее образование, но успехи младшей дочери оставляли желать лучшего.
В десятилетнем возрасте Мария-Антуанетта едва умела читать и писать. Вполне возможно, что ее гувернантка, баронесса де Брандейс, всерьез занималась образованием своей воспитанницы, но Мария-Антуанетта и в тринадцать лет оставалась избалованным ребенком, который писал каракулями, с трудом говорил и читал по-французски и по-итальянски, а домашние задания перекладывал на гувернантку. Помимо большого лба и типичной для Габсбургов нижней губы, у будущей невесты были плохие зубы, а корсет ей приходилось носить из-за небольшого искривления позвоночника[182]. Мария Терезия понимала, что младшей дочери срочно необходима интенсивная подготовка к путешествию, ведь лишь с «природным обаянием и лучезарной улыбкой» у будущей французской королевы не было шансов выжить в политическом котле Версаля. Мария Терезия спешно созвала в Вену необходимых учителей и репетиторов. Но реального прогресса добиться не удалось. По словам преподавателя французского языка Матье-Жака Вермона, успехи его ученицы были в основном поверхностными: «Из-за ее лени и легкомыслия мне очень трудно научить ее чему-либо. Она внимательно слушает, что я говорю, и весьма сообразительна, но мне никак не заставить ее погрузиться в предмет, к которому тем не менее, как я чувствую, у нее есть способности».
182
Считается, что исходно корсеты носили для коррекции фигуры. К XVIII веку их носили уже и без медицинских показаний. –