«Любовь в сердце распутника умирает, если ее не кормить до отвала», – замечал величайший ловелас в истории Джакомо Казанова. Клиенты, желавшие продержаться всю ночь, принимали pastille à la Richelieu[235], названные в честь герцога Ришелье, того самого, который в начале Семилетней войны завоевал остров Менорка. Он был отъявленным распутником и носил почетный титул le professeur de plaisir de Louis XV[236]. Для себя и своих друзей он придумал афродизиак на основе шпанской мушки. Также популярностью пользовался опиум, ставший к концу XVIII века любимым наркотиком парижского и лондонского бомонда. На рубеже XVIII и XIX веков Англия ежегодно импортировала семь тонн опиума, из которого изготавливали таблетки и настойку – лауданум. Опиум прописывали и как болеутоляющее, и как снотворное для младенцев. Лишь позже медики установили, что маковый экстракт вызывает сильное привыкание; английский поэт Сэмюэль Кольридж в течение дня принимал 8000 капель лауданума, чтобы продержаться до вечера. Еще одним популярным в XVIII веке стимулятором был так называемый золотой клей – гидратная соль борной кислоты, или бура, которую ювелиры использовали при плавлении золота. Этот золотой клей, если верить рекомендациям, имел способность «проникать во все части тела, открывать все сосуды и благодаря тому, что он такой мелкий, попадать в те ткани, которые отвечают за репродукцию». В 1799 году химик Хэмфри Дэви открыл оксид азота, бесцветный газ без запаха, который в народе стал известен как «веселящий газ». Высшие слои общества использовали его, чтобы поднять себе настроение. В XVIII веке некоторые представители европейской знати нюхали и глотали его, чтобы развеять скуку.
Публичные дома не были исключительно французской прерогативой. В 1732 году группа богатых шотландских помещиков основала в прибрежном городке Анструтере закрытый клуб Beggar’s Benison[237], члены которого во время собраний пили вино из бокалов в форме фаллоса, слушали порнографические стихи и занимались коллективной мастурбацией. В Лондоне процветали так называемые gentlemen clubs[238] под вывеской Hellfire Clubs[239], созданные сэром Фрэнсисом Дэшвудом. Для этой цели Дэшвуд арендовал старинное Медменгемское аббатство на берегу Темзы и перестроил его в готическом стиле. Девизом клуба была цитата из книги французского писателя эпохи Возрождения Франсуа Рабле «Fais ce que tu voudras»[240], оставляющая мало места для воображения. Члены клуба, которых называли «медменгемскими монахами», имели право приходить в клуб с light o’loves[241], любовницами и женщинами легкого поведения ради секса, наркотиков и пьяных развлечений. В качестве бонуса они могли беспрепятственно посещать подвалы монастыря. Клуб, надо сказать, существует и до сих пор, но в наши дни специализируется на свадьбах и детских праздниках.
Помимо клубов и частных вечеринок, либертины также посещали оперу и театры. Там полусветские танцовщицы, певицы и актрисы могли временно сменить своих greluchon[242], как называли их менее состоятельных любовников, на внимание богатого либертина. За свою приятную компанию и многократные подвиги на этом поприще они получали le ruban – денежное вознаграждение на усмотрение либертина в знак его благодарности.
В поисках более дешевых развлечений парижане отправлялись в Ле-Аль, центральный продовольственный рынок. Писатель Ретиф де ла Бретонн так описал свои ночные похождения: «В чреве Парижа одни сплошные пороки: курящие или спящие мужчины, не вызывающие доверия женщины легкого поведения в окружении аферистов, которые дрались или ругались между собой. Жалкие развратники, которые рассчитывали найти здесь развлечения, а в итоге им было скучно».
Измена, конечно, не была сугубо мужской прерогативой. Сразу после женитьбы в 1725 году маркиз дю Шатле понял, что его жена Эмилия не только на 11 лет его моложе, но и намного эрудированнее. Мадам дю Шатле писала книги, работала над переводом на французский язык научных трактатов Ньютона, изучала физику и считалась первой женщиной-ученым во Франции. Пара договорилась сохранить фиктивный брак для окружающих и остаться «просто друзьями». Среди любовников мадам дю Шатле были Вольтер, давший ей прозвище «мадам Помпон Ньютон», герцог де Ришелье и философ Жан-Франсуа де Сен-Ламбер, за которого она вышла замуж в 1749 году в возрасте 43 лет и от которого забеременела. Она умерла через пять дней после родов. По другую сторону Ла-Манша, в Лондоне, леди Сеймур Уорсли и пять ее приятелей-либертинов в 1770 году основали New Female Coterie[243] – общество fallen women[244], то есть женщин, совершивших измену или вступивших в criminal conversation[245]. Члены клуба ежемесячно встречались в борделе, где открыто обсуждали всевозможные социальные проблемы. Леди Уорсли говорила, что была вынуждена стать либертинкой, так как муж не хотел жить с ней как с женой: «Он доставил мне сомнительное удовольствие, позволив сохранить девственность через три месяца после нашей свадьбы». За время этого брака, который, несмотря ни на что, продлился семь лет и в котором у нее родилось двое детей, у нее было 27 любовников. Ее развод в 1782 году стал громким делом, в ходе которого леди Уорсли раскрыла в суде все существенные подробности о своих многочисленных любовниках и одновременно обвинила мужа в том, что в качестве свадебного подарка он преподнес ей венерическую болезнь!