— Фамилия ваша, гражданин? — спросил его дежурный.
— А? Фамилие? Есть у меня… фамилие. Беспременно.
Ноги у пьяного подогнулись, и он чуть не свалился. Балясный, усмехнувшись, подал ему стул: «Держись хоть задним местом». Пострадавший грузно сел, икнул и приосанился. Дежурный велел ему проверить свой кошелек, карманные вещи: все ли на месте, ничего не пропало?
— Хорошенько обсмотритесь.
Прислонясь к спинке стула, пьяный долго не мог сообразить, что от него хотят, облизнул нижнюю разбитую губу. Наконец сунул руки в карманы перемазанного пиджака и опять икнул. Балясному вновь пришлось оказать ему помощь. Милиционер извлек из его брюк зажигалку, кошелек, какие-то бумажки. Пьяный — фамилия его оказалась Стрюк — обрадованно кивнул головой, хрипловато проговорил:
— Ясно теперь. — Он непослушными пальцами достал из кошелька рубль. — Дай, дорогой, кружечку пива. В башке… затемнение обстановки.
Дежурный снисходительно усмехнулся, поправил на голове картуз.
— Так сконтролируйте свой инвентарь, гражданин. Все у вас целое?
Стрюк молча повел на него мутно-голубыми глазами, вновь облизнул губу. Улыбнулись и оба милиционера, кокетливо улыбнулась «гулящая», словно не замечавшая, что молодой босяк в тельняшке сзади вкрадчиво подобрался татуированной рукой к ее груди. Лишь пожилой безработный с подвязанной щекой, похожий на козла, сидел с таким видом, словно прислушивался к зубной боли или ожидал конца света.
Дежурный строго позвал меня. Я вновь прикинулся глухим, оттопырил ухо, да передумал. Еще обозлишь мильтона и его кулак поцелуется с моим носом; не ожидая второго оклика, я торопливо и услужливо выбрался из-за деревянной решетки.
— Пошевеливайся, пошевеливайся! Не у тещи на блинах! Вот этот гражданин захватил тебя что ни на есть на самом месте. Сознаешься, что хотел… обокрасть деньги?
У преступников один выход — от всего отпираться. Конечно, я понимал, что мне никто не поверит, потому что пойман я был действительно «что ни на есть на самом месте», чуть не верхом на Стрюке, с рукой по локоть, засунутой в его карман. А что мне оставалось делать?
— Какие деньги? — переспросил я тоном оскорбленной добродетели. — Где они у меня, ворованные деньги, товарищ дежурный? Вот же он перед вами, кошелек этого гражданина. И зажигалка. Совсем целенькая зажигалка.
— А чего ты его обшаривал? — вмешался усач в свитке, кивнув на пострадавшего; Стрюк сидел, развалясь на стуле, словно на спектакле художественной самодеятельности. — Чего? Может, медицинское обследование делал?
— Поднять хотел, — разыгрывая запальчивость, ответил я. — Думал, может, больной. Расспрашивал, где живет.
— Сам видал, как ты… руками по карманам расспрашивал, — настаивал усач в свитке. — Крест святой, товарищи начальники, грабил его этот мазурик. Своими то есть глазами… свидетель. Да чтоб я его зазря тащил сюда, бугая такого?
— Ты еще ответишь перед судом за мордобой. У меня вон ухо вздулось, ничего не слышу. Да еще подбородок…
— Я тебя не трогал, — вновь засуетился усач. — Истинный господь, товарищи начальники, клепает. У таких жуликов завсегда рыло на боку. Я и пальцем — ни-ни…
— И пальцем? — вскинулся я. Но, вспомнив, что я ведь все-таки глухой, замолчал и лишь прикрыл ухо, словно в него стреляло.
— Хватит Лазаря петь, — оборвал меня дежурный. — За болячки хоронится. Зараз все установим.
По его знаку милиционер стал меня обыскивать. Значит, у Стрюка действительно был кошелек? Слава богу, что он на нем лежал и я не успел его вытащить, хоть никаких вещественных улик не обнаружат. Не нашли бы только деньжонки в загашнике.
И тут Балясный, вместе с томиком Чехова, тетрадкой с рассказами, печаткой туалетного мыла извлек из моих карманов… папиросы «Смычка». Я обомлел. В суматохе совершенно забыл, что успел ее стянуть у Стрюка. Теперь пропал: погубила проклятая пачка, зарезала. Дежурный, вероятно, умел читать по глазам, а может, просто решил, что из всех разложенных вещей лишь эта «Смычка» способна служить уликой, и, взяв ее, показал пьяному.
— Ваши?
Стрюк пожевал губами и с готовностью протянул руку:
— Разрешите закурить.
Он тяжело привстал, да сильно покачнулся и едва не перевернул казенную чернильницу. Милиционеру пришлось его поддержать.