— Хорошо, — дуюсь на девчонок и устраиваю голову на Ясином плече, а она поправляет мои рыжие кудряшки.
— Можно я выбеу Масику игушку? — Тут же суёт свой курносый нос дочка.
— Можно, — машу рукой. Она давно просит собаку и на Марселя заглядывается с самой первой встречи. Вот только он огромный и Милашка пугается, когда пёс несётся в её сторону. А кто не испугается?
— Наливай ещё чай, — требует Милана после того, как девчонки завершают свою работу.
— Ты же сказала, что больше не будешь, — тут же толкает её в бок Ольга.
— Посмотри какие косы мне наплели, — девушка перекидывает хвост вперёд и показывает спутанные пряди в красивых ленточках и резинках. Кудесницы стоят дружным рядком и ждут похвалы. — Надо это дело срочно отметить. Кто-нибудь сфотографируйте меня. Хочу Демьяну похвастаться. Пусть только попробует не отсыпать мешок комплиментов. Спасибо, мне нравится, — и я иду ставить чайник, а довольные девчонки уходят играть в детскую.
— Так вы всё-таки вместе? — Наивно хлопает глазами Ясмина.
— Не дождётся, — категорично заявляет Косолапова, — но подразнить — это святое.
Глава 4
Сергей
— Марс, апорт, — кидаю палку в самый дальний угол площадки, туда, где высокая трава.
Чёрно-коричневый ураган приминает лапами зелень, роется в жухлой листве и радостно возвращается назад с добычей. Кладёт её к моим ногам и требует ещё веселья. Всё повторяется, как и мой день сурка. Изо дня в день. Одно и то же. Прогулка. Игра. Тренировка. Работа. Тренировка. Прогулка. Игра. И сон.
Так мы и живём. На автомате. По расписанию. Иначе не вывезем. Ни он. Ни я.
— Сидеть, — тихо командую, когда Марсель в очередной раз приносит обкусанную корягу. — Хороший мальчик, — глажу по шее, спускаясь к холке. Забираю палку и откидываю её в сторону. — Нельзя, — хватит на сегодня игр. — Домой.
Марс недоволен, но идёт рядом. Хватает носом прохладный воздух и чихает. Иногда тоскливо поскуливает и на перекрёстке смотрит в ту самую сторону, где ещё восемь месяцев назад мы были счастливы. Присаживаюсь рядом с ним и обнимаю за шею.
— Её больше нет. Я тоже тоскую, друг, — он утыкается холодным носом в мне в шею и сопит. Вот поэтому не люблю гулять здесь, а приходится. Уже несколько дней стараюсь избегать встреч с соседкой.
Темнеет. Во дворе горят фонари. В жёлтом свете осенняя листва кажется произведением искусства. Питер — город контрастов. Трава ещё зелёная, а деревья облетают. Утки целой стаей устраиваются на ночлег под небольшим деревянным мостом. Марсель обожает на них лаять, когда те плавают в мелкой речушке.
Около дома стоит серый автомобиль. Мужчина кого-то ждёт и всё поглядывает на часы. Из парадной выходит девушка с ребёнком. Рыжие кудряшки. Тонкое пальто. Голые ноги в кроссовках. Юля… У нас с Марсом на неё одинаковая реакция. Только я могу сдерживаться, а он нет. Мне приходится буквально схватить его в охапку, чтобы он не побежал к ней.
— Тихо, — крепко обнимаю друга. — Тихо, — она и её маленькая дочка единственные, на кого мы оба реагируем в последнее время. Только они смогли пробиться через толщу безразличия, уныния и тоски. Остальные — серая масса.
Марсель дрожит всем телом и тоненько скулит. Девушка усаживает дочку на заднее сиденье и что-то говорит мужчине. А потом стоит и смотрит им вслед до тех пор, пока машина не скрывается за поворотом. Юля кутается в пальто и идёт домой.
А мы с Марсом ждём. Когда она уже должна подняться к себе, отпускаю страшно обиженного ворчуна. Он несётся к дверям и требует их открыть, но к его и, совсем немного, моему разочарованию никого нет. Только в лифте пахнет ей. Невыносимо чувствовать этот запах. Ваниль. Проклятая ваниль и корица. Иногда жжёный сахар и ещё лимон.
Слишком много воспоминаний будоражит девочка с ледяными синими глазами. Смотришь в них и понимаешь, что встрял. Пухлые манящие мягкие губы. И невозможно вредный характер. Она прессингует словами так, как ни один тафгай не справится. Приходится играть в откат.
За полгода, что мы живём здесь, я много раз собирался с ней познакомиться, но нормально подойти и заговорить не получается. Меня парализует рядом с Юлей. Особенно в те дни, когда она печёт ванильные кексы. Ком в горле мешает говорить и Марсель не может сдержать свои порывы. Потом она отчитывает меня, словно мальчишку, и я вместо спокойного разговора огрызаюсь.
Невероятная женщина. Заводит с пол-оборота. Хочешь — не хочешь, а обратишь внимание. Если и не обратишь, то сама придёт и заставит смотреть на неё. Иногда даже смешно. Маленькая хрупкая бешеная фурия. Яркая вспышка для моей теперь размеренной жизни. И я всё же с ней познакомился. Вернуть игрушку — чем не повод?