-- А ты чего не скидываешься? -- Гоша с упрёком уставился на Лёву, который пытался с достоинством удержать осанку, при этом опасно раскачиваясь на трубе ограждения.
-- А я скинулся... -- Лев смотрел мутным взглядом на землю перед собой.
-- Врёшь.
-- Да оставь его, он уже, похоже, на финише, -- махнул на него Вова. Тут подошёл Серега, брякая стеклом за пазухой. Очередная порция была разлита, и Лёва, запрокидывая голову со стаканом, вдруг потерял равновесие и рухнул назад на спину. В строю оставшихся прошёл неодобрительный гул, как на футбольном матче, когда пропускает мяч любимая команда. Опрокинутый Лев к тому же и не пытался встать, а, лишь пару раз дрыгнув конечностями, так и остался лежать на земле, зацепившись за трубу ногами. Пара изношенных ботинок, носками кверху, безмолвным памятником возвысились над поверженным телом.
-- Лёве больше не наливаем!
-- Отряд потерял бойца.
Одобрительный храп, похожий на хрюканье, разнёсся по округе, дополнительным аккомпанементом к беседе милого сообщества. Гоша решил продолжить тему, начатую ранее.
-- Так вот, самый знаменитый из Леонидов, древний спартанский царь. Он и его триста воинов остановили армию персов.
-- Да, слышали такую историю.
-- Ночью перед последней битвой к нему явилась ангел под названием Неотвратимая Смерть, поговорить...
-- Какая-какая смерть?
-- Неотвратимая. Как-то её там по-гречески зовут, я уже не помню. Она только и занималась тем, что перерезала нить судьбы каждого человека, которую плела её младшая сестра.
-- Негодяйка. Все они, бабы, такие... -- встрял Серёга.
-- Да суть не в том. У неё с Леонидом разгорелся такой спор кто, мол, решает судьбу. Леонид говорит, типа, я, царь, решаю, когда умереть. Остаться на поле брани или уйти. А она ему, типа, не уйдёшь, и осталось жить тебе всего ничего. Он подумал и согласился, что не уйдёт, потому что уйти с поля боя -- это позор хуже смерти. Но ведь он сам принял решение остаться здесь, и никто его не уговаривал сложить голову в битве. Смерть говорит, что какое бы решение он ни принял, это будет её решение, и она уже знает, когда точно перережет его нить.
Компания притихла, пытаясь осмыслить сказанное.
-- А если на вред, взял бы, да и сбежал с поля боя? Тогда бы обманул Смерть? -- Вовка вопросительно осмотрел компанию. Гоша тут же возразил:
-- Но не сбежал же! Значит, она знала, о чём говорит, и в итоге всё равно оказалась права. Наутро Леонид вышел к своим воинам и бодренько так сообщил "Давайте завтракать, друзья! Ужинать мы уже будем в царстве мёртвых! Я уже, типа, договорился".
-- Всё равно, мне кажется, он по-своему сделал. Смерть не озвучила своё решение, а потом просто примазалась к его поступку, по факту, -- задумчиво отозвался из тишины тёзка того царя.
Все загудели наперебой, предлагая свои версии возможной развязки истории. Володя решил прекратить этот гвалт новым тостом:
-- Давайте выпьем, друзья! Опохмеляться мы будем в каком-нибудь царстве..., ну или на худой конец, в отделении полиции.
Компания засмеялась. Были распиты ещё пара пузырьков.
-- Опохмеляться надо обязательно, -- со знанием дела начал свои рассуждения Серёга. -- Иначе, может прийти эта самая смерть. Сердце просто не выдержит.
-- "Белочка" может прийти, -- хохотнул Вова.
-- А у меня была "белочка", -- на полном серьёзе, как-то задумчиво отозвался Гоша.
-- Как же это тебя угораздило? Давай рассказывай, -- оживилась хмельная компания.
-- А чего рассказывать? Дело было так. На работе выполнил небольшую халтуру, ну и с нами расплатились не деньгами, а по старинке, водкой. Не хотел пить, но уговорили. Думал, вечер расслаблюсь и остановлюсь. Домой пришёл, ну там скандал, конечно. Я психанул, пошёл в магазин, купил ещё водки и на обратном пути неудачно подвернул ногу в какой-то яме. Ох, и орал же я. Но, к счастью, была под рукой анестезия и, приняв прилично на грудь, допрыгал до дома, фактически на одной ноге. А там уже со мной боялись связываться. Ещё бы, ведь я злой был как собака. Никто слова не говорит, вот и пил неделю, а может, больше. Водка кончится, я ковыляю в магазин. И так до тех пор, пока в карманах не стало пусто. Всё, думаю, надо завязывать. Первый день без алкоголя прошёл как-то более или менее нормально. А вот на второй уже спать не мог, только лежу с закрытыми глазами. В голове "мультики" мелькают. Адский калейдоскоп. То дядьку своего, покойничка, вижу, он мне всё время что-то говорил. Натурально, как живой. То вижу каких-то странных людей, следящих за мной. На третий день к вечеру появились стрекозы, муравьи, которые бегали по потолку. Из розеток доносились голоса из потустороннего мира, которые разговаривали со мной. Они предупреждали, что жена и тёща хотят меня убить, и надо бежать, пока не поздно. И вот лежу, значит, не сплю, слышу, как они шепчутся. Тёща предлагает подсыпать мне яду. А жена говорит, чего тянуть, давай ножом его прикончим. Испугался тогда до жути, по-настоящему.
Гоша сделал паузу и закурил. Слушатели с нетерпением ждали, когда он продолжит.
-- Решил я тогда бежать. Голоса из стены подсказывали самый короткий путь, через окно. Благо, живём на первом этаже. А надо сказать, была зима и я, не одевшись, в одном трико и майке, сиганул прямо в снег. И побежал. А какой-то карлик с красной рожей, видимо, караулил меня на ветке дерева и как заорёт "Вот он, ловите его"! И смотрю, по кустам собаки след нюхают, меня, видимо, ищут. Тогда я, чтобы запутать их, стал бегать восьмёркой, вокруг домов. Почему-то казалось, что я такой умный и запросто обману свору. Холода даже не чувствовал, был страх и азарт уйти от погони. Тут-то меня и повязали санитары. Откуда только взялись? Скрутили. Кричу им про больную ногу, но они нарочно таскают, именно за неё. Я сопротивлялся и тянул время, как мог, потому что видел, как за забором соседнего дома рассредоточились милиционеры и хотели меня спасти. Какой-то спецназовец по рации отдавал приказы другим, чтоб подготовились к штурму санитарной машины, куда меня взяли в заложники. Потом что-то вкололи, и я провалился в сон. Дальше ничего не помню. Очухался в палате. Запеленали так, что ни ногой, ни рукой. Пришёл врач и стал расспрашивать, что да как. Я тогда даже не знал, что меня посетила самая настоящая "белая горячка". Это уже доктор пояснил. К тому времени видения прошли, только тело ломило и было в такой слабости, что даже ходить не мог, и сестра кормила из ложечки, и выносила за мной утки. Дня три прошло, пока не стал сам ходить. Вот такая история.
Повисло тягостное молчание. Гоша осмотрел пронзительным взглядом лицо каждого приятеля, думая, продолжать или нет. Компания была готова слушать дальше, и поэтому он, загадочно понизив голос, продолжил рассказ.
-- Это ещё не всё. Самое странное то, что у нас померла соседка, больная шизофреничка. Она состояла на учёте и, пока могла ходить, мешала жить буквально всем соседям. Ругалась на чём свет стоит. Царапала двери. Писала на стенах подъезда какие-то непонятные символы. Шептала заклинания над тем местом, над которым ты только что прошёл. Короче, зрелище ещё то. Неприятное. Так вот, потом она слегла, и за ней стала ухаживать двоюродная племянница. Ну, раз у неё мужа и детей не было, квартира вот-вот освободится, тут дальние родственнички и подшустрили. Правда, племяшка, чего там таить, выполняла свои обязанности исправно. За старухой смотрела надлежаще. Когда старая психичка умирала, она видела ту же нечисть, что и я.
-- А ты откуда знаешь?
-- Племяшка рассказала, что перед самой смертью тётка забилась в угол на кровати и кричала, что из-за плинтуса выбираются двое, один с синей, а другой с красной рожей. Она видела тех же чертей, которых видел я. И в одно и то же время. Хотя мы были в разных квартирах и на разных этажах.
Гоша так страшно выпучил глаза на приятелей, а те, кажется, даже протрезвели от таких впечатлений. Стали вспоминать свои истории. Тут оказалось, что в той или иной мере все испытывали подобное. Может, не совсем "белая горячка", но нечто похожее...