Волк стягивает с меня трусики и ласково поглаживает губки, которые уже набухли и приоткрылись.
— Я подозревал, что ты — натуральная блондинка, — Илья разглядывает золотистую дорожку волос, которую я сегодня оставила.
Направляя рукой, он вынуждает меня забраться на кровать коленями. Продолжая повиноваться его ладони, я опускаюсь в коленно-локтевую. Спущенными трусиками, выпяченной попкой, блестящей от влаги промежностью он любуется, как художник красивым портретом.
— Ангелочек просто, — хрипит Волк и тянет трусишки дальше вниз, сопровождая их путешествие влажными поцелуями. Я чувствую его волнующее дыхание на влажной киске.
Лишенная законного белья, с широко расставленными коленями, я полностью открыта его взгляду.
Он слегка раздвигает складочки и принимается за ласки. Его язык исследует доступное ему, заставляя меня дрожать и кусать губы.
— Не смей сдерживаться, — снова приказывает он, и я опять опускаю все барьеры.
Я почти достигаю пика, когда в сморщенное колечко вторгается палец и, усиливая и без того острые ощущения, приближает оргазм. Сейчас я конченая Зайка. Подрагивающая от пережитого, покрытая испариной, в измятом платье, но ни о чем не жалеющая.
— А теперь подарок.
Что?
Я думала, что это и был мой обещанный подарок.
Илья тянется к тумбочке.
Я такая невнимательная, что не заметила на ней коробочку с характерными изображениями.
Не может быть!
О нет!
Волк достаёт из неё такую же анальную пробку, как ту, что мне показывала сегодня Катя. С пушистым хвостиком.
— Илья, я не…
— Да, Ириша, да. Доверься мне, я же обещал, что ты не пожалеешь.
И без того тугое отверстие испуганно сжимается, но неумолимые пальцы бережно, на настойчиво, обильно смазывая прохладным гелем, растягивают покоренную попку.
А потом я чувствую прикосновение чего холодного, и, зашипев, принимаю дар.
— Идеально. Я так хотел увидеть этот хвостик, — мне стыдно задумываться о том, насколько развратна картина перед глазами Ильи.
Но если я решила, что на этом пока всё, то это не так.
Слышу позади себя звук расстегиваемого ремня и шелест одежды.
— А теперь мой подарок. За терпение, — с предвкушением произносит Волк.
Головка скользит по губам, собирая выделения, и я опять начинаю дрожать.
Я же помню, что там не чайная ложка, а нечто более внушительное.
— Тихо, тихо, — поглаживает Илья покрывающиеся мурашками ягодицы и проталкивает головку между скользких губ.
Едва привыкнув к игрушке, я не ожидаю такого подвоха. Нанизанная киска, заполненная попка… Я превращаюсь в натянутую струну. Теперь, когда у пробки есть конкурент, она ощущается значительно острее. Двойное проникновение испытываю впервые. Меня оно никогда не интересовало, и, тем не менее, я послушно принимаю все, что Илья делает. Я смолчала, когда он вскрыл мою попку! А сейчас покорно натягиваюсь на толстый член! В голове не укладывается! Я ему это позволила! И сейчас просто приноравливаюсь, стараясь расслабить мышцы!
Медленно, очень медленно Илья входит в меня и замирает, остановившись на середине пути.
Чувствую, как пальцами Волк поглаживает растянутую промежность, и понимаю, что он любуется. Но передышка не длится долго. Под мои тихие стоны Илья принимается наслаждаться своим подарком.
Немного сдаёт назад и снова толкается вперёд. Задерживая дыхание, я прислушиваюсь к своим ощущения. Не больно, но есть ощущение, что я натянута до предела. Илья я не торопится, он входит в меня до конца, только когда весь его огромный орган покрыт моими соками. Задвинув в мою норку по самые яйца, Илья усмехается:
— С Восьмым марта, Ир, — и больше он не говорит ничего.
Постепенно наращивая темп, Илья позволяет мне привыкнуть к его размерам.
Чувство распирания быстро переходит в томление и в невыносимую потребность принадлежать. Именно так. Принимая его в себя, подчиняясь ему, позволяя все, что он хочет.
Сейчас меня не волнуют никакие моральные аспекты моего поведения, с каждым погружением я хрипло постанываю, ощущая в себе твердый член, заполняющий меня, царапаю покрывало и почти плачу, потому что это невыносимо.
А мою истерзанную обкончавшуюся писю продолжают буравить.
— Бля, какая же у тебя сладкая норка, Зайка. Охуенно.
Илья берет меня сзади, и я не могу заткнуть ему рот поцелуем, поэтому мне приходится слушать грязные словечки, которые сопровождают хлюпающие звуки моей киски. Они не обидные, сейчас мне кажется, что это лучший комплимент.