Хотя, знаешь, забудь, вмешалась Герцогиня. Все нормально. Уже и правда поздно. Ты права, тебе, наверное, пора домой.
Нет, подождите, сказала я.
Припоминаю, как, пьяно спотыкаясь, бродила кругами по влажной лужайке перед домом в красном плаще Жуткой Куклы. Как они наблюдали за мной из окна верхнего этажа. Не знаю, как долго это продолжалось.
Но вот как я попала домой, не помню в упор. Я пришла пешком? Или приехала на автобусе? Воспоминания возвращаются ко мне обрывками, вспышками. Вот я жду автобус на опрятной красивой улице, разглядываю сверкающий чистотой тротуар. Вздрагиваю от каждого звука – мне кажется, что это взмах мачете местного маньяка. Готовлюсь крикнуть ему в последний момент: У меня ни копейки! Я не одна из этих богачек, вовсе нет! Не стоит судить обо мне по этому красному плащу, пусть он и мягкий, как тигриная шкура. У меня в карманах пусто!
Тогда-то я и услышала шорох. Как будто кто-то ходит по опавшей листве. Чу! Хруст. Вижу, как на землю упала тень. Потом еще одна. И еще. Вот их уже четыре. Семь. Кто бы их ни отбрасывал, они явно спрятались в кустах.
Я зажмурилась и стала ждать, когда на меня обрушится неизбежное. Когда холодное лезвие ударит меня по шее. Только, пожалуйста, пусть это будет быстро. Мысленно я уже шла навстречу матери, ожидавшей меня у ворот рая, – вскоре мы с ней воссоединимся. Видела, как она качает головой: Какая же ты дурочка. Ну зачем ты пошла гулять среди ночи. Неужели ради того, чтобы понравиться этим дурам? В таком случае ты это заслужила – что посеешь, то и пожнешь, вот как она говорила в моем воображении. Ну и да, вскоре увидимся. Здесь неплохо, знаешь ли. Всюду цветы всех оттенков сиреневого, ивы, приятная тень. Золотисто-зеленые листья шуршат на ветру. Здесь вечный медовый Август… Странно, но при этом я слышу не ее голос, а Авы. Мне даже показалось, что я на миг увидела ее лицо. Но в итоге ничего страшного не случилось. Никто не ударил меня дубинкой по голове. Не перерезал горло ножом. Моей шеи касался разве что приятный ветерок. А потом мне на руки что-то прыгнуло. Маленькое, тяжелое и мягкое. Я опустила глаза и напоролась на внимательный взгляд черных блестящих глаз.
– Видите? – прошептали наверху.
Я подняла взгляд и увидела, как свет в окне мигнул и пропал. А когда снова посмотрела вниз, у меня в руках было пусто.
Так все и было? Неужели я видела то, что видела? Это же решительно невозможно. Я не могла ни слышать, ни видеть ничего подобного.
Нет, твердо заявляю я, глядя на кролика, сидящего на моем подоконнике. Этого просто не может быть. Это невозможно.
Он в ответ разворачивается и спрыгивает, оставив вид на голую кирпичную стену и мрачное утреннее небо, лежащее над Новой Англией. Туман в моем сознании постепенно рассеивается. Ава. Я хватаю свой телефон и проверяю сообщения.
От нее ничего. Зато я вижу сообщение от Жуткой Куклы с кучей смайликов в виде тролля, тюльпанчика и призрака со вскинутыми руками. И еще одно с неизвестного номера:
«Ты добралась до дома, милая?»
И еще с одного:
«Увидимся завтра на занятиях☺».
Занятия. Первая Мастерская в семестре. По пути нужно будет зайти в монстро-бистро. Туда, куда мы с Авой всегда заглядываем по утрам. Она пьет там свой зеленый чай со специями и рисует что-то из зомби-апокалипсиса. Небо, перечеркнутое молниями. Солнце, ощерившее на мир клыки. На ее рисунках все четче проступают университетские девицы, каждая из них обрастает под ее рукой клыками, жабрами и перепончатыми крыльями. Мальчики из студенческих братств сгорают на костре. Пока она рисует, я разглядываю мир в окно. Иногда пишу. Иногда просто смотрю.
7
Я так давно не ходила в университет из своей старой квартиры, что уже и не помню, какой дорогой нужно идти. В итоге теряюсь. И Авы нигде не видно. Под ногами похрустывают опавшие листья, воздух наполнен ворчанием недовольных утренних прохожих. Тут так красиво. Трудно поверить, что этот город населяют в основном безумцы, отчаявшиеся и одинокие. Жестокость и злоба выплескиваются на эти улицы чуть ли не каждый день. Изнасилования, избиения, нападения с ножом, перестрелки – здесь это такая же обычная вещь, как розовое шампанское, которое здесь подают даже в забегаловках. Слухов о жутких обезглавленных телах все больше. Бывает, видишь, как по перечеркнутой косыми лучами осеннего солнца улице вышагивает с иголочки одетый, респектабельный джентльмен, и думаешь – да ну, это все какой-то бред, люди ошибаются насчет этого городка. Вовсе он не безумный и не жестокий. С ним все в порядке, все как надо. Это настоящие прибежище для тех, кто любит долгие ленивые прогулки под нежарким, приветливым солнцем. Этот город – жест божественной доброй воли, элегантный подарок земле. А затем вдруг налетает ветерок и полы пальто респектабельного джентльмена распахиваются, как крылья летучей мыши. Подойдя чуть ближе, ты вдруг замечаешь, что он разговаривает сам с собой. И не просто разговаривает. Он ругается. Лицо у него красное, искаженное гневом. Шея покрыта пульсирующими венами, раздутыми от яростно бурлящей крови. И вот тогда-то твой взгляд и начинает подмечать все эти маленькие подробности: паутину, стянувшую разбитые стекла в магазинах, трещины на лобовых стеклах, разорванные пустые сумочки на тротуарах. Ты видишь все это и думаешь про себя: ну да, все верно, я все еще в Тухлоквариуме. На землях Ктулху.