— Обращение так принципиально? Я просила меня Мирой называть, но это не учитывается, — сознательно избегая акцента, потому как действительно понимала, что готова и хочет к нему куда проще обращаться, а это опасно.
Вот и обошлась, глядя в тарелку.
— «Мира» — универсально, «беллой» только я тебя называю. И дальше буду, потому что право имею, — самоуверенно заявил Станислав.
Ага, налетел и взял, никто ему такого права не вручал, но Гончаренко, кто б сомневался(!), не заботили всякие мелочи и правила!
Мужчина же тем временем замолчал… Словно требовал, чтобы она на него взгляд перевела.
Нет, кто-то точно должен был преподать этому человеку урок смирения непомерного эго и безразмерной властности! Хотя… Честно признала, все же подняв глаза, что не представляла, кому это окажется по зубам.
— И, чтоб любое недопонимание снять, только твое явное расстройство из-за сохранности этой долбаной краски мешает мне сейчас тебя зацеловать, белла. Потому как это единственное, чего мне реально до удушья хочется уже который день! — отрывисто и глухо добавил Станислав, глотнув из своего стакана с водой так, будто реально от жажды умирал. — Это не похоже на меня. Вообще. Но, после некоторых раздумий, я честно признаю, что бороться с этим не хочу!
Против воли и всякого голоса разума, ее взгляд метнулся к его воротничку и галстуку, который Стас настолько резко недавно ослаблял.
Рука дрогнула, выдав ее слабость звоном приборов о тарелку. Пальцы задрожали так, что пришлось те приборы и вовсе отложить.
— Мое мнение не учитывается? — как-то хрипло поинтересовалась Мира, испытав шок, если честно.
— Ты же еще не лежишь на этом столе, правда? И парни здесь, а не по ту сторону двери. Так что… я очень стараюсь учитывать твое мнение, белла, — он глянул на нее почти раздраженно, будто бы она специально его выдержку испытывала.
И Мирослава даже возмутиться подумала в какой-то момент! Она точно не совершала ничего, что можно было бы расценить, как попытку соблазнения этого конкретного мужчины!
А потом…
Мира вдруг уперлась локтями в стол и спрятала лицо в ладони… Но так и не сумела подавить какого-то идиотского смеха-всхлипа.
Стас молча ждал, пока у нее этот приступ пройдет, только смотрел из-под заломленной брови с явно читаемым повелением пояснить, где она тут юмор увидела?! Мире же пришлось вновь за салфеткой тянуться, чтобы промокнуть новые слезы.
— Знаешь, — надеясь, что ее макияж еще не безнадежно испорчен, выдохнула она, уже признав поражение. — Твой брат прав, — тут Стас умудрился гримасой на лице выразить еще большее удивление. — Мы поразительно похожи… — попыталась объяснить она, все еще сотрясаемая то ли смехом, то ли нервной дрожью от его заявления. — Особенно в области романтичных сравнений. Мне тогда, когда нам Петя в редакции помешал, — взгляд мужчины потемнел сильнее, дав ей понять, что Стас все прекрасно помнит, — тоже хотелось, чтобы ты меня поцеловал до такой степени, что мутить начало, — и Миру разбило новым приступом нервной дрожи…
Потому как глаза Станислава реально полыхнули жарким пламенем… И мужчина стремительно наклонился вперед, властно завладев ее рукой.
— Но это все равно не правильно и только усложняет все, — поторопилась Мира прерывающимся голосом ясность внести.
— Мне безразлично! — тоном, который отметал любые ее возражения и доводы до того, как Мира успела бы те сформулировать и озвучить, заявил Стас, крепко сжав ее ладонь.
От его жара ее мышцы будто расслабились, унимая этот невроз. Получилось сделать глубокий вдох-выдох. Да что творится?! Будто ей пятнадцать и она еще ни разу не влюблялась в парня, в самом деле! Проблема, наверное, была в том, что Гончаренко далеко уже парнем не являлся. А противостоять опыту и напору такого мужчины, еще и старше ее, даже при всем профессиональном опыте, ничего Миру к подобному не подготовило. Возможно, как раз и потому, что Стас не через рабочее в ее личное проникал… Но ведь и профессия Миры окажется втянута, без вариантов.
И тут ее взгляд упал на его часы, обхватывающие запястье как раз той руки, которой Стас так крепко ладонь Миры держал.
До эфира осталось двадцать минут.
— Доедай, это сейчас важнее, — проследив этот взгляд, вновь твердо велел Стас, все поняв без слов. Будто сделал из всего этого выводы, что может за двоих, и за нее в особенности, теперь решать. — Я не хочу больше наблюдать, как ты себя в кулак собираешь, чтоб мучительно улыбку выдавить. Договорим после твоих эфиров, на фуршете.
— Мне казалось, что я удачно скрываю, — больше удивилась она. — Оператор ничего не говорил…
— Для меня все было очевидно, белла, — отмел ее уверенность Стас.
И, возможно, чтобы не мешать больше ей есть, потому как было хорошо заметно, что нынче у Миры с этим трудности, отпустил ее руку. Поднялся, приготовил им по новой порции кофе вместо того, что уже остыл, пока они говорили.
— Не торопись, — с какой-то необычно доброй для себя усмешкой, притаившейся в уголках губ, предупредил ее, ставя чашку перед Мирой.
Она только слабо усмехнулась… и сама понимая, что где-то растеряла и бойкость, и уверенность, и банальное понимание происходящего. Но пила свежий напиток с осторожностью.
После поднялась, так и не решив еще, если честно, как относиться к происходящему и всему, что они здесь озвучили. Внутри полный бардак и сумятица, а ей работать.
— Даже не думай никуда деться после окончания программы, я тебя на фуршете жду, — вновь завладев ее рукой, заметил Стас с таким жадным выражением глядя при этом на губы Миры, что против воли тянуло их облизнуть или прикусить.
С другой стороны, спасибо, что не на задницу…
— Будто Клим мне нечто подобное позволит, — попыталась держать лицо, хоть и оба понимали, что не очень удачно.
— Не позволит, — теперь откровенно ухмыльнулся Стас, глянув через плечо на охрану.
Повернулся вновь к ней, и как пригвоздил Миру взглядом на мгновение к месту. Ни пошевелиться, ни вдохнуть… Словно поняв, что срывается, Стас медленно моргнул, опустив тяжелые веки. И только через три вздоха вновь те поднял. Мира считала.
— Хорошо, пошли. А то не выжить твоему макияжу, — теперь натужностью веяло от его усмешки.
И Мира не решилась спорить. От греха подальше.
Работа прям спорилась и кипела! Вот, что значит поддерживать нормальный уровень глюкозы в крови и регулярно питаться…
Ну ладно-ладно, Мира прекрасно понимала, что дело не только в еде… Или совсем не в ней.
И эта какая-то безумная легкость в голове, да и во всем теле! Будто она та самая девчонка, которой парень впервые в жизни в любви признался… Ой! А ведь в любви ей никто и не признавался. Хотя то, что сказал Станислав, особенно, учитывая характер, напор, силу и статус этого человека… В общем, как бы не серьезней было то, что в итоге он произнес.
Потому ли у Мирославы имелось странное ощущение, что вместо кофе, она выпила два бокала игристого на том обеде? Иначе откуда эта странная эйфория и очень неразумное счастливое настроение? Девушка буквально порхала по залу, в точку острила, веселя приглашенных комментаторов и ведущих прямого эфира, делала уместные вставки, бурля энергией.
А еще все время спиной ощущала, что не только Клим присматривает за ней, но и Стас неотрывно следит, будто только за этим и приехал на эту дурацкую презентацию, а вовсе не для того, чтобы ознакомиться с программой правительства.
Черт! Да он за выступлением Премьера и Президента не так пристально следил, как за тем, куда Мира по залу двигалась и с кем общалась!
Ну, окей, она тоже в его сторону поглядывала. Не то чтобы специально. Просто это само собой выходило. Ее будто вот тот флер Гончаренко, энергия этого мужчины притягивала. И Мирослава была вынуждена признать, что ей очень сложно с этим притяжением бороться. Да уже и не очень хочется. Вот только…
Ей что, действительно нужно внимание мужчины такого уровня? Зачем?!