— Повторяй за мной, — Алекс прикусывает ямочку между её ключицами, — I want…
— I want… — она подставляет шею под его жаркие поцелуи, растворяясь в страстных прикосновениях.
Девушка выгибается навстречу ласкам, и Алекс, пользуясь возможностью, заводит руки за её спину и умелым движением расстегивает застежку бюстгальтера.
— To fuck… — язык оставляет мокрые дорожки на груди, пробуя на вкус соски, заставляя податливое тело извиваться от блаженства. Он не обделяет вниманием ни единый участок кожи. Холодные руки, блуждающие по животу и спине, заставляют её тело трепетать, отчаянно требуя большего.
Влажные губы легко касаются углубления пупка, обводя его кончиком языка. Девушка обхватывает его бедрами, промежностью ощущая явственно выпирающий из брюк бугор. От одной мысли, что он будет скоро внутри неё, она задыхается. Брюнет поднимает голову, смотря на Агату горящими глазами. В его затуманенных глазах читается приказ. Водит подушечками пальцев по внутренней стороне бедра. Она дрожит.
— Повторяй, куколка, — властно требует парень, разогревая её холодную кожу своими жгучими прикосновениями, вызывая новую порцию мурашек.
— To fuck… — зажмуривается. Какой же он горячий, черт возьми!
— My teacher, — парень одаривает её дьявольской ухмылкой. Душно. Агата тянется к бегунку на его джинсах, желая поскорее от них избавиться, но он перехватывает её запястье.
Ждёт ответа.
Она хочет что-то произнести, но голос срывается. Господи. Внизу живота становится так горячо…
— My teacher… I want to fuck my teacher, — с трудом повторяет целую фразу, задыхаясь.
— Послушная девочка, — Алекс ставит её на колени к себе спиной, стягивает с Агаты узкие брюки. Бесцеремонно проникает рукой в трусики и вводит в девушку два пальца, разводит их, растягивая её изнутри. Его пальцы окутывает горячая влага.
Именно он заставляет её так себя чувствовать. Только он.
Она дрожит, силой стискивая зубы, тяжело дышит.
— Ты всегда готова для меня, — раскалённое дыхание опаляет Агате щеку. Больше не осталось сил терпеть. Её мокрое бельё оказывается приспущенным на уровне колен. Заниматься любовью в полуодетом состоянии почему-то приносит особо острое наслаждение. Он грубо наматывает её волосы в кулак, и, оттянув резинку боксёров вниз, одним толчком проникает целиком внутрь. Боже. В ней так туго. Скользко. Чертовски хорошо. Дрожит от нетерпения. Безумное помешательство. Глубже, резче. Он тянет её за волосы, почти больно, но это ощущение приглушается тем приятным теплом, которое разносится по телу с каждым его движением. Девушка прогибается в позвоночнике, вцепляясь руками в подлокотники дивана.
— Алекс… — Его имя срывается с её губ, как молитва.
Ворох бабочек раскрывает невидимые крылья за грудиной у обоих, порхает, разбивается. Он вдалбливается в её податливое тело жестче, кусает в плечо, оставляя на коже следы от зубов. Горячие разряды отдаются по всему телу приятной дрожью. Воздуха отчаянно не хватает.
— Только моя. И не смей думать по-другому, — Алекс остервенело втрахивает девушку в чертов диван, поскрипывающий от их движений, проникая внутрь неё все ожесточеннее и быстрее. Как же охуенно. Её дыхание становится похоже на всхлипы. Веки прикрываются. Девушка приоткрывает рот в безмолвном крике, чувствуя миг единения. Нет. Не только физического. Такое ощущение, будто они стали чем-то целым, неделимым.
Алекс отпускает её волосы, перемещая руки на бедра. Ощущая, как она чутко отзывается на каждый его толчок, принимая его целиком. Непередаваемо восхитительно. Обладать ей без остатка, ощущать эту неразрывную связь, прочно образовавшуюся между ними, слушать смешавшиеся стуки бешено бившихся сердец — страсть сжимает горло, совсем как его пальцы, вновь впившиеся в шею.
Она тихо вскрикивает, сжимая его член в себе до боли, и с губ Алекса срываются ругательства.
Разрядка наступает стремительно, накрывая обоих с головой, мешая нормально дышать. Алекс срывается в пропасть. Это действительно какая-то херова пропасть, куда он падает, бесконтрольный, оглушенный. Сознание просто выключается.
Вспотевшее тело сводят резкие судороги, и девушка беззвучно запрокидывает голову назад, впиваясь в спину Алекса, оставляя на ней серповидные отметины от ногтей.
Алекс по-прежнему на ней, в ней, и его сердцебиение только приходит в норму. Поняв, что придавливает Агату своим весом, парень перекатывается в сторону.
Они молчат. Частое сердцебиение не желает успокаиваться.
— Не уходи, ладно? — Вдруг просит она. — Никогда.
А он вдруг замечает, что у Агаты искусанные губы. Бледные, побелевшие как мел, от волнения или страха. С алыми следами от укусов и проступившей капелькой крови. Сердце пропускает удар, а через минуту дико стучит, выдавая освобождённые чувства с головой. А губы у неё соленые. Наверное, от крови, запекшейся на них. Становится так тихо. Будто все звуки мира пропадают. Оглушая. Обостряя органы чувств.
Алекс смотрит на неё, как в первый раз. Острые подрагивающие плечи. Тонкие запястья, хрупкие косточки которых болезненно проступают сквозь натянутую бледную кожу. Ресницы с дрожащими на них бисеринками слёз. Глаза, упрямые и тёплые. Пронизанные капиллярами. Две трогательные родинки на левом предплечье.
И всё вдруг становится внезапно понятно. И её слезы, и тихий выдох, и собственная злость. И вновь — тихо.
Алекс без слов перехватывает тонкую кисть, лежащую на её острых коленках, и подносит к губам, поочередно целуя каждый палец. От неожиданного прилива нежности в груди становится тесно до боли. Теперь всё действительно понятно.
Никто другой ему не нужен. Только она. Забавная, стеснительная, непосредственная и такая необходимая, как кислород. Он тянется к её губам, слизывая соленую каплю крови с них. Совсем ласково, нежно и невинно-трепетно. Боясь неосознанно причинить боль. Пытаясь передать в этом поцелуе свои чувства. Глубокие, чистые.
Она вздрагивает, но глаза прикрывает.
Алекс дотрагивается носом о её нос, слегка трется, нежась. Ловит внимательным взглядом трепет ресниц и уголки губ, поднявшиеся наверх, в улыбке. Мысленно обещает сам себе, что плакать по его вине она больше никогда не будет. Почти детская клятва, только обещание хочется непременно сдержать.
Обнимать её и зарываться носом в волосы. Ощущать теплые губы на своих, от которых — огонь. Защищать. Читать её глупые сообщения. Перечитывать. Смотреть на покрасневшие нос и щеки после мороза. Согревать. Видеть, как Агата смешно хмурит брови, когда он указывает на ошибку в тексте. Всё время целовать в веснушчатый нос. Гладить по волосам, пока она лежит на его коленях. Слушать звонкий смех, от которого внутри каждый раз что-то неуловимо переворачивается. Переплетать пальцы. Тёплые.
Любовь… Это как будто вернуться домой после долгой поездки. Вот что такое любовь.
— Я никуда не уйду.
Говорят, что самую страшную боль человеку может причинить лишь тот, кто подарил ему самое большое счастье.
Только ему почему-то не страшно.
Только он почему-то верит.