— Иди сюда. — Шипит людоед, боится звать громко. — Поспеши, я и тебя намажу.
— Спасибо. Не нужно. — Поблагодарил, зажал пальцами нос и отошёл подальше. Сильно сомневаюсь, что кто-то осмелится напасть, вонь глаза режет. Теперь я и не знаю, когда наши проснуться и проснуться ли вообще? Ветерок дует от реки, дышать нечем. Что за вонючку отрыл Скуластый?
Людоед остался на валуне. А я, решил проверить как поживает мирок снов и безделья? Разбудить их нужно. Благо идти не далеко, вот они лежат, дрыхнут под плетухой. Поднял траву, хватит в тепле и сухости отдыхать, пора бы и проснуться. Подул холодный ветерок, Карлуха натянул куртку на голову. Рафат зарылся в тряпьё. Кхалла спряталась под Серёгой, накрыл он её ручищей, прижал к себе. Тихо посапывает Серёга и не воняет ему.
Взялся тормошить Серёгу, а он даже не шевелится, сопит точно чайник на огне. Взялся за Карлуху. Я и трепал его и таскал из стороны в сторону, но так и не разбудил. Рафата не стал трогать, проку от моих стараний никакого, спят точно черноносы в берлоге.
Намаялся, устал, присел возле Карлухи, ветер дунул в лицо потрепал волосы и улетел. Спасибо ему, немного, но разогнал дурной запах. Птицы кружат в небе, опустились пониже, жди дождя. Делишки у нас я вам скажу неважные, совсем плохи наши дела. Эти спят, на реке чудище кушает, у моста стая, над головой сгущаются тучи. Что делать не знаю и подсказать некому. Куда не глянь, отовсюду неприятности. Гадкое состояние, только и остаётся как уповать на случай и удачу.
Сижу на травке рассматриваю большого синего жука, не даю ему залезть на Карлуху. Палочкой придерживаю, а он шипит сжимает и разжимает рога-клещи, пугает. Увлёкся я этим занятием и не услышал, как подкрались сзади. А когда понял — сижу не один уже поздно. Дышит кто-то в затылок, часто дышит, почти непрерывно.
Вот и всё, прозевал зверюгу. Тесак остался у костра, Скуластый на камнях прячется. От спящих друзей не жду помощи, кто бы им помог?
Сижу минуту, другую. Дыхание холодит затылок. На поляне свежо, даже холодно, а у меня спина от горячего пота промокла. А тот, что прячется сзади, даже не шевелится, только и делает что дышит.
Время потянулась как смола с подломленной ветки. Я сижу, он дышит. Устал трястись от страха, а что делать не знаю? Уже и тухлыми яйцами от реки совсем не воняет и не пугает близкий дождь. И тут, точно небо прорвало, окатит меня холодной водой.
Вскочил и бегом к костру, схватил первое что попалось под руку, куски мяса и давай ими бросать. Лежит Коротун, дрыхнет, а позади него на плетухе возвышается чёрный холм. Зверюга за ворохом травы прячется, но что за зверь не разглядеть. Угодил кусок мяса, в Коротуна и развалился. Поднял зверь огромную морду, обнюхал еду. Чихнул, смотрит на меня большими глазищами, зубы торчат как ножи, вывалил на бок язык, поднял нос по ветру. Нюхает.
— Лохматый? — Выдохнул я, ноги подкосились уселся, руки дрожат. Лохматый услыхал своё имя, подбежал и давай меня вылизывать. Радуется нашей встрече, клокочет горлом, носом толкает в грудь. Я тоже рад, глажу его, треплю за мокрые бока.
— Чего так холодно? — Жалуется Карлуха. — Почему мокрый? Дождь? Что за. — Коротун скривил недовольное лицо, стряхнул с себя мясо.
— Проснулся!? — Выкрикнул я и поспешил к другу. Лохматый опередил, навис над Коротуном.
— Что, и ты здесь? — Зевает Карлуха, потягивается. — Чего уставился? — Спросил мелкий и щёлкнул Лохматого по носу. Зверь громко фыркнул, на что Коротун небрежно махнул рукой и объявил. — Пойду отолью. — Ухватил зверюгу за холку, с его помощью и поднялся. Потянулся Карлуха, скорчил недовольную рожицу. — Чем это воняет?
— Укхтун!!! — Размахивая плетью кричит Скуластый. Свистит хвост-плеть, рассекает воздух, крукль орёт, шипит, рычит. Лохматый вышел вперёд, посмотрел на людоеда и зарычал. Уселся на задние лапы, потёрся мордой о мой бок.
— Ты чего? — Спросил Карлуха и широко зевнул.
Коготь-нож просвистел опасно близко от морды Лохматого. Оскалился он, зарычал ещё громче, толкнул меня в бок. Хорошо толкну, сильно, свалился я в траву.