— Почему. — Людоед повернулся. — Мне нравится. Обещаю. Я не буду вас кушать.
— Только нас?
— Да. — Крукль кивнул головой и отвёл взгляд. — Я постараюсь, этого я пообещать не могу.
— А ты и не обещай. — Улыбнулся и протянул руку. — Сделай без обещаний. Я в тебя верю, ты сможешь.
— И что это такое? — Глядит с опаской на мою ладонь.
— Жми, как там у моста. — Пояснил я. — Друзья пожимают руки. Понимаешь?
— У моста я тебя благодарил. Мы так всегда делаем. А сейчас зачем? Что это даст?
— Ничего не даст, но для других скажет о многом. Я тебе доверяю, подаю руку. Ты доверяешь мне, жмёшь мою ладонь. Друзья, так всегда делают. Чем крепче рукопожатие, тем сильней дружба. — Сказал и уже через мгновения пожалел об этом. Людоед вцепился в мою пятерню, стиснул её да так сильно что я взвыл от боли.
— Ты чего? — Отскочив в сторону спросил людоед.
— Больно. — Прошипел сквозь зубы.
— Ты же сам сказал. Чем крепче, тем сильней. Я тебе доверяю.
— Молодец. — Похвалил и посоветовал. — Не нужно так сильно.
— Хорошо, не буду. Зови меня Сахт. — Усевшись рядом прошептал Скуластый. — Меня так мама называла.
— Сахт? Хорошее имя.
— Ага, хорошее. — Широко улыбаясь сообщил Сахт. — А давай покушаем.
— Давай, — тяжело вздохнул я и согласился. Хотел было спросить, что означает новое имя, но передумал. Позже узнаю.
Поели, запили соком из банок и легли. Сахт уснул почти сразу, повернулся набок и засопел. А вот я ворочаюсь, совсем не хочется спать. В голову лезут разные мысли, не дают мне покоя бабушка и пещера. Да и за стеной как-то неспокойно. То птица вспорхнёт, то зверюга завоет. Жабы квакают, а потом резко умолкают. Поднялся смотрю, слушаю. По ту сторону стены что-то гулко бумкнуло, ночью даже тихий звук слышен далеко. Подбросил в огонь веток, прошёл к стене. Убрал кусок шифера, заглянул в пролом. За спиной пляшут языки огня, впереди темень. Всё укрыто чернотой и таинственностью. Стрекочут букашки, квакают жабы, ухает ночная птица, пищат комары.
Вернул на место шифер, осмотрел стену. По выбоинам и трещинам можно взобраться на самый верх. Дело не хитрое, в Тихом я только этим и занимался. Взберусь, вспомню как это делается.
Высокая стена, широкая, когда-то она была крепкой и надёжной. Полез наверх. Верхний ряд кирпичей местами рассыпался, превратился в песок. Нащупал рукой что-то мягкое, скорее всего мох, его здесь много. Пляшет огонь в костре, вырывает из мрака колючие ветки кустов и спящих друзей. Посмотрел я на них и порадовался за себя. Всё же хорошо, когда ты не один. Почему я раньше этого не знал, сторонился людей, хотел быть одиночкой. И снова поймал себя на мысли — а ведь неплохая идея построить свой посёлок. Дать в нём приют всем, кто пожелает. Пусть там селятся крукли, ворожеи, а если захотят, то и болотники.
Над головой что-то пролетело, наверное, рукокрыл или ночная птица. Разгулялся ветерок, принёс запах болота.
Посмотрел я на кладку стены что расползлась в две стороны. Стелется по ней плющ, тянутся тонкие усики с молодыми листочками, цветы закрылись на ночь, спят. Интересно устроен мир, что-то рушится, а на его место приходят трава, кусты, деревья. Интересно, а что здесь было раньше?
— Эй?! — Послышался от костра тихий оклик. — Ты зачем туда залез? — Сидит у костра Серёга, курит, перебирает банки. — Откуда столько добра?
— Выспался? — Спросил и полез вниз.
— Что за место, как мы сюда попали? В башке гудит, ничего не помню. — Серёга показал пачку сигарет. — За курево отдельное спасибо. Ты где всё это отрыл?
— Как сюда попали, не знаю. А сигареты не я, Сахт принёс.
— Какой ещё Сахт? — Серёга напрягся, шарит взглядом по округе.
— Спит он. Наелся и дрыхнет.
— Нашему полку прибыло? Кто такой? Откуда взялся? — Хмурит Серёга брови, глядит сурово. — Ему можно доверять?
— Не можно, а нужно. Свой он. — Указал пальцем. Крукль скрутился калачиком у Серёги за спиной.
— Так бы сразу и сказал — людоед притащил. А он где взял?
— Утром узнаем. Говорит, в пещере нагрёб.
— Стало быть, нашли Михалыча нычку. — Улыбается Серёга, доволен он. — Хорошие сигареты, импортные.
— Какие?
— Не важно. — Облако табачного дыма потянулось к небу. Курит Серёга, а я улёгся, умостил руки под голову, гляжу в ночное небо.
— Бродяга. — Позвал Серёга. — Хочу поговорить.
— Говори.
— Как думаешь? Кхале можно верить?
— В смысле? — Удивил меня такой вопрос. — Твоё дело, хочешь верь, хочешь не верь. Лично я верю. По началу были сомнения. Пряхи, крукли, чудила она без меры.