— Я не о том. — Пыхнул Серёга облаком табачного дыма и забросил в огонь окурок. — Она сказала — нет мне пути обратно. Умер я там. Убили меня. Вот. — Задрал Серёга майку, повернулся боком к свету. — Видишь два шрама? Не было у меня их раньше. Как к вам попал не помню. Граната рванула, я и свалился. А потом рас и снова живой. Одежда вся в крови, а у меня только это. — Тычет Серёга на шрамы, указывает пальцем.
— От меня-то ты чего хочешь?
— Поговорил бы ты с нею. Мне она ничего не рассказывает. А ещё. — Серёга оглянулся, посмотрел на спящую Кхалу и шепчет. — Мне кажется, она мысли умеет читать. Не замечал?
— Ну, не знаю. — Пожал плечами. Врать не хочу, а сказать правду не могу.
— А я знаю. Не успеешь подумать, а у неё уже и ответ готов. Как она про Наташку узнала? Не говорил я никому. Гадом буду, о том, что пацанёнок не от меня, знаем только я и Наташка. Матери покойной наврал. Не знаю, поверила или нет, но вопросов не задавала. Неужели Кхала и правда ведьма?
— Ключница она. Не ворожея и не ведьма. Понял?
— Нет не понял, ну да ладно. — Серёга закурил. — Бродяга, что дальше нам делать? Тайник можно сказать нашли. Заберём патроны, оружие, куда после пойдём?
— Когда заберём, тогда и поговорим. — Отдал Серёге секиру и широко зевнул. — Лягу-ка я спать. Ты-то уже выспался, вот и покарауль. А я, на боковую. — Спи. — Согласился Серёга. — Покараулю.
Глава 14
Снится мне сон, а может и не сон, видение. Солнышко ярко светит, даже припекает в голову. Иду я вымощенной камнем дорожкой, петляет она, ведёт то вверх, то вниз. Куда не глянь, грибы, ягоды. Иду, любуюсь красотами. И тут, семейство злобней вышло мне навстречу. Лохматые, жёлто-зелёные точно прошлогодним мхом укрылись, морды зубастые, длинные. Лысые хвосты тянуться по траве. Папашка поглядел на меня, фыркнул и повёл в заросли свой выводок. За ним побежали три годовалых малыша, ещё не большие, но уже и не маленькие чуть ниже моего колена. Мамашка идёт последней, остановилась, гребанула лапой, рыкнула и бегом догонять своих. А я стою, хлопаю глазами, опешил, растерялся. Злобни могут и порвать, а тут в двух шагах прошли и не тронули. Редкая удача.
Иду дальше, с опаской оглядываюсь, как бы зверьё не вернулось? Гляжу, а впереди большая поляна, на поляне дом, хороший, крепкий. Брёвна ладные, одно к другому подогнаны, совсем новый сруб, не успел почернеть. На толстенных сваях стоит дом, а сразу за ним молоденькие белокорки, чуть дальше, уходят в небо кусты терновки. Высокие кусты выше деревьев. Понимаю, такого не бывает, не могут быть кусты выше деревьев, но мне совсем не тревожно от этого понимания, скорее наоборот спокойно и хорошо. Не помню, как, но оказался я позади дома, за спиною он. Впереди кусты, ветки колючие, листья большие, и какие-то странные они, шевелятся что листья, что ветки точно живые. Ветра нет, а они раскачиваются, тянутся в мою сторону. Слышится голос как из колодца — вставай, поднимайся. Раздвинул я ветки, а там шипарь глядит на меня жёлтыми глазами и шепчет. — Пора вставать, хватит дрыхнуть.
Что делать, куда бежать? Позади, выросла каменная стена, дыра в ней. Вижу через пролом горит большой костёр, выплясывают языки пламени, борются с ночью. Был день, а уже ночь. За костром всё чёрное точно сажей измаралось. Задрожали листья, затрещали ветки, шипарь сунул морду в кусты, склонил харю на бок и зырит. Уставился одним глазом, шипит, рассматривает меня гад. Боднул я шипаря, приложил лбом в глаз.
— Ай! Ой! Ай-яй-яй! — Кричит Карлуха, прикрывает руками лицо. — Совсем ополоумел? Зачем же лбом да по носу? — Жалуется Коротун лежит на траве, размазывает по лицу кровь.
— Где шипарь? — Вскочил, гляжу на мелкого, а тот отползает.
— Какой шипарь? — Стоит позади Рафат, держит в руке кусок трубы, осматривается по сторонам.
— Долго вы будите возится? — Спрашивает Серёга, выглядывает из пролома в стене. — Мы пошли. Догоняйте.
— Спасибо Бродяга. — Ноет Карлуха, вытирает рукавом кровь. — Удружил так удружил. Нужно было тебя со всеми разбудить. Так нет, пожалел. Дал доспать.
— Где зверюга? — Не отпускает сон. Уверен, шипарь неподалёку, прячется, ждёт удобного момента, выжидает что бы напасть. — В кустах он. — Шепчу и указываю пальцем на заросли. — Смотрел на меня шипарь, нюхал.
— Он может и нюхал. — Ощупывает Карлуха разбитый нос. — А я, долго не смогу этого делать. Расквасил ты мне шнобель. Болит.
— Извини. — Прошёл к кустам, заглянул под ветку. Глупо конечно, шипарь куда выше кустов, но всё же, а вдруг? Под веткой битый кирпич, ржавая труба торчит из травы, трухлявое бревно лежит между ветками. Нет шипаря.