— Уговорил. — Согласился я. — По одной шкуре и две лопатины на брата. Сделаем всё быстро и уходим. Карлуха, полезай в лёжку, там торбы у шкафа свалены. Позаимствуем, на обратном пути вернём.
— Как по две? А хребты, а когти? — Коротун уставился на меня подбитыми глазами. Здорово ему накостыляли. Не лицо, сплошной синяк, на подбородке присохшая рана, губы распухли.
— А ты ничего странного не заметил? — Спросил и прошёлся к кустам, осмотрелся. На первый взгляд всё, как и прежде, тяжёлое небо, измятая трава, дует лёгкий ветерок. И всё бы ничего, но вот зверьё лежит лохматыми горками. С чего вдруг они подохли? Присел возле шипаря с вывернутой шеей, потрогал его за нос. — Мужики. — Позвал негромко. — Ночью никто не просыпался? Может что услыхали?
— Я не слыхал. Спал как убитый. — Карлуха вылез из лёжки с тремя торбами. Поспешил к Гуньке, бросил торбы и взялся за работу, сдирает шкуру. Трудился умело, точно занимался этим всю жизнь. — Подохли и ладно. — Заметил Коротун, не отрываясь от дела. — Передрались, добычу не поделили.
— Ага. Передрались. — Я придирчиво осмотрел зверя. Голова, лапы, спина всё на месте, и ни одной царапины. — Второго свежуете, а крови нет. С чего вдруг они собрались в одном месте и не порвали дуг-друга? По какой нужде пришли?
— И по какой же? — В разнобой спросили приятели.
— Не знаю. Потому и спрашиваю. Странно это.
— Да ладно тебе. — Отмахнулся Гунька. — Чего тут странного? А помнишь, как целое стадо кластунов в болте увязло? Ты тогда с Тинкой хороводил. И что ты в ней только нашёл? Худая, плоская как доска.
— А Тинка тут причём? — Гляжу на Гуньку, а он не смотрит в мою сторону, режет зверюгу. — Гунька, я к тебе обращаюсь. Оглох?
— Да слышу я, слышу. Про кластунов вспомнил, вот и Тинка припомнилась. — Гунька вытер руки о шкуру зверя, поглядел на меня, улыбнулся. — Охотники тоже не знали, чего это зверьё в болото полезло? Завалили нас мясом. Только ленивый запасы не делал.
— Дурень ты Гунька. — Не удержался я от смеха. — После тех кластунов, все кто на дармовщину позарились, с клозета не вылезали. Не спроста зверьё в болото полезло. Что, покушали свежего мясца? От пуза наелись?
— И что? Все живы, не померли. — Гунька бросил на траву кость, и перебрался к другому шипарю. Карлуха поспешил ему в помощь, упёрся ногами и перевалил зверюгу мордой вниз.
— Хватит языки чесать. — Карлуха явно в ударе. — Делом займись. Раньше закончим, раньше уйдём.
— Ага. — Закивал Гунька. — К Серой башне двинем. Там и сменяем добро.
— А как же Михалыч? — Достал я из ботинка нож, вспорол шипарю живот. Сунул руку, нащупал мягкий с кулак размером мешочек. Подёргал его, и медленно вытащил.
— Тебе что, заняться больше нечем? — Глядит Карлуха, кривится. Мешочек выглядит мерзко. Кусок жира в красных пятнах и зелёной слизи. Да и пахнуло, от него далеко не свежестью. — Зачем тебе эта гадость? — Спросил Коротун и передёрнул плечами.
— Гадость в отхожем месте. А это. — С мешочком в руке я пошёл вниз по склону. Отыскал куст лопухатого, нарвали листьев и вернулся к приятелям. — Вы лопатки режьте, я мешочки достану. На болоте спасибо скажете.
— На каком болоте? — Гунька приловчился вырезать лопатки. На траве растёт гора костей.
— На том самом. Михалыч далеко не уйдёт. Поторопимся к полудню догоним.
— Лично я. — Самодовольно заявил Гунька. — Не пойду. — И я. — Вываливая в песке кости, поддержал Карлуха.
— Здесь останетесь?
— Почему здесь? — Гунька поглядел в хмурое небо, словно там был написан ответ. — В Серую направлюсь.
— А дорогу найдёшь?
— Найду. — Гунька кивнул.
— Что, и через Затхлый посёлок пройдёшь? Или в обход по бурелому полезешь?
— Через посёлок не пойду. — Гунька посмотрел на меня, потом на мелкого. Тот покрутил носом и с двойным усердием принялся обтирать песком кости.
— То-то и оно. — Веселит меня Гунька своей смелостью. — Ну, так что? — Я посмотрел на низкорослого. — Коротун, может ты, безопасную дорогу знаешь?
— А я там был? — Бросил Карлуха, принимая из рук Гуньки свежесрезанную кость.
— И что нам теперь делать? — Поникшим голосом спросил Гунька.
— Меня слушайте.
— Так мы это. — Приятели переглянулись. — Мы вроде как слушаем. — Заверил Гунька и отложил работу. — Помоги Бродяга, отведи к Серой.
— Обещать не стану. Может и отведу, потом.
— Ага. — Карлуха заметно повеселел. — Я всегда говорил.
Бродяга, мне лучший друг. А Тинку — это я ему присоветовал. Подумаешь худая, главное умелая.
— Это точно. — Согласился я и полез в брюхо к зверюге за мешочком слизи.