Кто-то скажет повезло, но я не верю в везение. Как по мне, ходит рядом с каждым из нас неведомая сила, она и не пускает дальше дозволенной черты. За нас решает жить, или умереть, чем заниматься, кем быть? Она же и удерживает, а пожелает столкнёт на камни или на зубастого зверя выведет. В тот день, когда пятиэтажка рассыпалась, это она меня уберегла, не дала пропасть, показала себя, обозначила.
Теперь-то я точно знаю, и у домов есть душа. Болеют они страдают, кричат, плачут. Услыхал я, когда домина падала, в грохоте и неразберихе едва различимый стон, хриплый, утробный, точно последний выдох. И не только услыхал, почувствовал. Из окошка в подвал могильным холодом обдало, да так что едва на ногах устоял. В ушах гул, звон, того глядишь голова расколется, а потом всё стихло, словно и не было ничего. Первое что подумал — помер. До этого случая я не знавал такой тишины. Холодно стало, тихо как в могиле, и вдруг как закричат. Кто и про что кричали, не понятно. Сердце колотится, руки дрожат. Где-то неподалёку заплакал ребёнок, плакал недолго, а потом как засмеётся, громко, заливисто. Я уши руками зажал, не помогло, смех разрывает голову, в лоб молотком стучит, а в затылок точно иглами колют.
Было ещё что-то. Врать не хочу, может и почудилось. Глядели на меня со всех сторон. А еще, шептали десятки, сотни голосов. Слова слышал мудрёные какие-то, непонятные, чужие словца. Сердце защемило, ноги отяжели. А потом всё почернело, и я провалился в беспамятство.
Тайник у меня был в том доме что развалился, на втором этаже за поломанным шкафом добро припрятал. Хорошо, что не дошёл, шнурок развязался. Остановился всего на минуту, тем и спасся. Спешил я очень, торопился. Хотел барахлишко забрать, а вот что припрятал сейчас и не припомню, да это уже и не важно. Я тот день никогда не забуду, детский плач, смех, шепот. И то, как соседние дома отвечали громким воем умирающему брату, тоже не забыть. Всякий раз как вспоминаю, волосы дыбом, к горлу ком подкатывает.
Уверен, технари тоже услыхали что-то похожее. Не зря они этот угол дорогой к небу прозвали. Потому-то и крест на самой верхотуре поставили. Хотя кто знает, может я и ошибаюсь? Эти товарищи иногда чудят не меньше, а когда и больше пришибленных. Шумят в городе, да так громко, словно нет лиходеев и дикого зверья. Забираются в такие места, о которых мне и думать страшно. Технарям не нужны ножи и кастрюли, да и колечками они не интересуются. Трубы, провода и всякие мне непонятные механизмы им подавай. В подвалы опускаются, по чердакам шастают. Лично меня, что в подвал что на чердак и на верёвке не затащишь. Там, хоть одна зверюга да спрячется. А ещё, эти ненормальные куда не придут стены долбят и ямы роют. Наверное, и в тот день под самым домом что-то рыли, копали. Потому-то и обвалился домина. А когда начало всё рушиться, технари только и могли как глядеть на падающие камни, ждать своей смерти. Прошла мимо костлявая, пожалела.
После пережитого, те что из-под завалов выбрались за забор не выходят. Сидят в своём посёлке, в Тихий и носа не суют. О том, что там увидали, впервые дни наперебой трезвонили, а потом как воды в рот набрали. С чего вдруг замолчали, непонятно?
Не все остались в посёлке. Знаю я одного, Тихоном звать. Ушёл он от технарей, перебрался в Бочку, работает в коптильне у Хабибулы. Запомнил Тихон на весь оставшийся век как земля стонет, и пыль глаза застилает. А ещё, слышал стоны и шепот. Видал кого-то, но кого не говорит. Сболтнул разок — привиделось что-то живое, огромное. Тихон в город не ходок, боится. Говорит, ему туда дорога закрыта, ослушается умрёт. Обвались и он, угол дома, братская могила для технарей. Тихон мне раз десять об этом повторил, точно я глухой или с памятью не в ладах.
Но как не крути, даже в плохом всегда найдётся хорошее. Высотка, разваливаясь тряхнула землю, да так сильно что на соседей улице тоннель обрушился.
Из той дыры, что когда-то давно служила переходом, даже днём разная гадость выползала. Лохматые рогоносы, чёрные тараканы. Но самые гадкие и мерзкие это кракули, молодняк серых пиявок. Эти кровососы даже маленькие грозят большими неприятностями. Прозеваешь и привет родному посёлку, кракулёнышы большие мастера на потолках прятаться. Свалится на голову маленькая дрянь и всё, поминай, как звали. Это одна из многих причин почему я не любитель по подвалам, да подземельям шастать.