Глава 7
Идём не торопимся, часто оглядываюсь, запоминаю дорогу. Раньше я здесь никогда не был, даже не слыхал про эти места. Странное здесь всё, столбы, мосты, автострады. Машины большие с прицепами, стоят и лежат на боках, проржавели сильно, но всё ещё целые, не растащили по частям технари. Нет такого в Тихом и на окраинах тоже я не встречал столько машин. По-иному здесь всё. Серёга с Рафатом разговаривают, я слушаю, запоминаю новые слова.
Автострада — это дорога на насыпи. Как по мне, дорогой это непотребство нельзя называть. Кусты, трава, даже деревья растут, какая же это дорога, по ней и ходить нельзя, а ездить и подавно. Железные столбы, высокие, они в самое небо уходят, Рафат электро-опорами назвал. У нас тоже такие встречаются, только погнутые все и не стоят, а валяются. Поросли наши столбы плющом и вьющимися травами, да и проводов на них давно нет, технари стащили. Здесь же, столбы хоть и ржавые, но целёхонькие, царапают небо и провода на них висят. Плющ и сюда добрался, залез на провода, свисает верёвками. Видел я водонапорную башню, здоровенная штука, высокая, наверху пузатая, из кирпича сложена. Вот бы забраться на самый верх и поглядеть оттуда. Интересно здесь, но и страшновато одновременно. Места дикие, нехоженые.
Привал делали дважды, останавливались неподалёку от железнодорожного переезда, там паровоз стоит и вереница вагонов, большие такие, длинные. Серёга эти штуки товарняком обозвал. Мы, неподалёку от товарняка ягоды собрали. Карлуха хотел было пойти, вблизи поглядеть на паровоз и вагоны, я запретил. Уж больно они хороши для зверья, удобное местечко для зубастых, есть где спрятаться.
Второй раз остановились у родника. На пустой желудок и ключевая вода в радость. Отдыхали долго, вылёживались на травке, передохнули и пошли дальше. В моих обмотках тяжело ходить. Трава высокая, сбиваются обмотки, разматываются.
Пусто вокруг и тихо. Что впереди что позади дорога, мосты, развилки. Ближе к вечеру, перешли через огромную дамбу. Раньше, здесь была широкая река, её-то и делила дамба на две части. А теперь нет реки, высохла. По одну сторону дамбы, глубокая яма на дне лужа. По другую сторону пропасть. Вот так дамба, вот так громадина, лежат в луже красные от ржавчины лодки. Серёга их кораблями назвал. Рафат нам поведал, ходил он на таких вот лоханках, матросом был. Странные названия, корабли, лоханка, матрос, электростанция — это Серёга таким словечком дамбу обозвал.
Не захаживал я так далеко, не знаю здешних тропок. Кхала увела нас от дороги, вниз через лесочек. Нет здесь высоких домов и заброшенных поселений мы не встретили. Куда не глянь степь, яры и овраги. А вот зверья разного хватает. Шастают без страха шумшари, они же роганосые падальщики. В наших краях они всё больше дохлятиной питаются, отсюда и прозвище — падальщики. Большие в этих краях роганосы, толстые, и нерасторопные. Здешние самцы выше колена, да и самки побольше наших будут. Упитанные роганосы, жирные, шерсть лоснится. Стало быть, некому на них охотиться, от того и ходят не боятся, гуляют целыми семьями. Одного мы прибили, молоденького. Остановимся на ночлег, съедим. Шумшарей-роганосов в этих местах много, носами из которых рог торчит землю роют, норы чумрак раскапывают. Они и у нас распахивают что землю что глину, везде роют куда не придут. Зверьки чумраки похожи на ящериц, но вдвое больше и слепые они. Вольные сильно от этих воришек страдают. Мастера чумраки норы и ходы рыть. Заведётся один зверёк в огороде, не успеешь и глазом моргнуть, а их уже десяток, и чем дальше, тем больше. Весь урожай соберут не вылезая наверх. Ботва стоит, сохнет, потому как корешки и клубни воришки утащили. Одна радость не живут они долго, отложили яйца в норе, там же и померли. Для шумшарей что яйца, что чумраки главная еда.
Небо темнеть начало, пора бы и о ночлеге подумать. Сказал я об этом Кхале, а она улыбнулась, поцеловала в щеку и шаг ускорила. Откуда в ней столько сил? С виду маленькая, хрупкая.
— Всё, дальше не пойду. — Сказал и уселся перематывать обмотки. Рядышком плюхнулись Рафат и Карлуха. Серёга прошёл чуть дальше, бросил в траву тушку роганоса, тесак воткнул в землю и завалился в траву.
— Вы чего? — Всполошилась Кхала. — Идти нужно.
— Ночь близко. — Сообщил и спросил. — Куда выйдем по тёмному? Ты почему всё время оглядываешься?
— Идут за нами. — Поведала Кхала.
— Почему раньше молчала? — Вскочил, осмотрелся. Чем хороша степь, видать в ней далеко. Нет позади ни одной живой души и впереди никого. Да и кустов за которыми можно укрыться, тоже нет. Уселся на травку, гляжу на Кхалу и улыбаюсь.