Его глаза остановились на „бредфордском зверюге". В своей обычной бесформенной спортивной куртке, колоритный и эксцентричный депутат от центрального Бредфорда в предвнушении схватки уже наклонился вперед. Прямые волосы падали ему на глаза, кулаки были судорожно сжаты, он приготовился вскочить с места при первой возможности. По натуре этот депутат от оппозиции был уличным драчуном, в любом обсуждаемом вопросе он видел повод для нлассовой борьбы против капитализма, которую вел с изрядной страстью, питаемой его личными утратами: подрабатывая студентом на заводе, в результате производственной травмы он потерял два пальца левой руки. Пламенный республиканец, он вспыхивал всякий раз, когда на обсуждение ставился вопрос, затрагивающий наследственные права. Предсказать его поведение не стоило большого труда, и Урхарт уже позаботился о том, чтобы один из членов его собственной фракции, жалованный дворянин от богатых „зеленых" пригородов, известный своим буколическим телосложением и отнюдь не буколическим нравом, оказался напротив „бредфордского зверюги". Дворянину было поручено „присмотреть" за „зверюгой" во время чтения заявления. Методы „присмотра" были оставлены на усмотрение дворянина, известного своей душевной ранимостью. Он только что поправился после небольшого инфаркта и теперь снова рвался в драку, как он сам выразился. Он уже пожирал глазами досточтимого депутата от центрального Бредфорда, сидевшего в шести футах напротив него.
— Я хотел бы сделать заявление по поводу финансовой поддержки Его Величества короля в течение ближайших десяти лет, — продолжал Урхарт. Сделав паузу, он остановил взгляд на „зверюге" и снисходительно улыбнулся. „Зверюга" издал вполне различимый рык, отчего улыбна премьер-министра стала только шире, особенно после того, как „зверюга" уже заметался в своей клетке.
— Предполагаемое соглашение предусматривает выделение на эти цели значительных средств и является, как я надеюсь, весьма щедрым, однако следует принять во внимание и инфляцию в течение всех этих десяти лет. В случае, если инфляция окажется меньше ожидаемой, разница будет направлена на…
— А сколько получит принцесса? — выкрикнул „зверюга".
Урхарт проигнорировал его реплику.
— Нет, вы все-таки ответьте мне, сколько получит принцесса за траханье на карибских курортах в следующем году?
— К порядку! И порядку! — громко потребовала мадам спикер.
— Я только спросил…
— Заткнись, ты, недоумок, — рявкнул дворянин, и эти слова услышали в зале все, кроме официальных стенографов, ведущих записи заседаний.
— Продолжайте, премьер-министр. Атмосфера уже была накалена, но температура поднялась еще выше, когда Урхарт добрался до конца своего небольшого заявления. Ему пришлось перекрывать все нарастающий шум: дворянин продолжал свою частную потасовку через пространство, разделяющее стороны. „Зверюга" бормотал свои оскорбления во время короткого и в целом одобрительного выступления лидера оппозиции, который после вялой попытки поставить под сомнение мотивы действий Урхарта рассыпался в комплиментах усилиям короля сохранить окружающую среду и социальный мир.
— Расскажи это своему несчастному, — бушевал дворянин, показывая пальцем на „зверюгу", которому недавно пришлось опровергать слухи о неверности жены. В ответ последовал грубый жест, в котором приняли участие два ампутированных пальца.
Когда очередь дошла до лидера либералов, его выступление не прозвучало столь же одобрительно.
— Не согласится ли премьер-министр, хотя мы полностью поддерживаем важную работу королевской семьи, что состояние ее финансовых дел оставляет желать много лучшего? Проект соглашения отражает только часть расходов казны на содержание королевской семьи, без учета расходов на личные самолеты королевской семьи, на королевскую яхту, на королевсний поезд…
— На королевскую голубятню! — вставил „зверюга".
— …которые разнесены по бюджетам различных государственных ведомств. Не было бы лучше, откровеннее и честнее собрать все эти расходы в одну статью, чтобы мы знали истинные цифры?
— Позор! Что вы прячете?
— Я отвергаю обвинения досточтимого джентльмена в том, что не был достаточно честен и откровенен… — начал Урхарт.
— Так снольно же всего?
— Из этих цифр не делается никакого секрета, Королевская семья прекрасно отрабатывает эти деньги…
— Так какие же это деньги?
На снамьях оппозиции к выкрикам „зверюги" присоединились еще несколько депутатов, которые, видимо, почувствовали слабость позиции премьер-министра и не смогли устоять перед искушением воспользоваться ею.
— Цифры сильно меняются от года к году, потому что речь идет о весьма специфических статьях расходов…
— Например?
— …таких, как ремонт и модернизация королевских поездов. Королевские дворцы также требуют интенсивного ухода, который в неноторые годы может становиться весьма дорогостоящим. А из огромных ведомственных бюджетов выделить точные цифры расходов часто очень трудно.
Урхарта явно донимали перебивающие его реплики. Все видели, что он начинает поддаваться напору и явно избегает деталей. Его оппоненты почувствовали азарт. Чем больше он уклонялся от прямых ответов на вопросы, тем громче становились призывы „выложить все", к которым присоединился даже лидер либералов.
— Уважаемое собрание должно понять, что мое сегодняшнее заявление относится только к соглашению о расходах на содержание королевской семьи. Традиция запрещает мне касаться других статей бюджета, к тому же с моей стороны было бы крайне неуместным говорить о таких вещах без предварительной консультации с Его Величеством. Нам следует охранять достоинство короны и с уважением и почтением относиться к королевской семье, являющейся ее носителем.
Во время паузы, которую Урхарт сделал, чтобы придать вес только что произнесенным словам, шум вокруг него резко усилился. Урхарт нахмурил брови.
— Только вчера со скамей оппозиции меня обвиняли в презрительном отношении к Его Величеству, а что же происходит сегодня? — Эти слова разозлили его оппонентов, и под своды зала полетели все менее парламентские выражения. — Это буйствующая чернь, мадам спикер.
Урхарт простер обвиняющий перст в сторону скамей оппозиции.
— Им не нужна информация, им нужен скандал!
Было очевидно, что он потерял веяное самообладание перед лицом непрекращающихся нападок, и мадам спикер знала, что это конец всякого разумного диалога. Она уже была готова пренратить дискуссию по данной теме и объявить следующую, ногда с места, где сидел дворянин, раздался вопль. Дворянин был на ногах.
— Можно слово по порядку ведения, мадам спикер?
— Пожалуйста, никаких выступлений по порядку ведения. Мы и так уже потеряли много времени…
— Но этот несчастный только что послал меня и пожелал получить еще один инфаркт!
Сразу несколько обвиняющих перстов указали на „зверюгу", и столпотворение стало всеобщим.
— В самом деле? — сердито спросила спинер.
— Как всегда, он ничего не понял, — с невинным видом стал оправдываться „зверюга". — Я сказал, что его хватит еще один инфаркт, когда он узнает, во что обходится нам эта чертова монархия. Это миллионы и миллионы…