— Нам нужно перенести папу, — сказала она и, присев на корточки, оперлась локтями на колени. — Но чтобы не причинить ему еще больше боли, нам придется расчистить дорогу. Сможешь убрать с пути все большие камни? — Луна кивнула, и Мэйв улыбнулась ей. — Хорошо, солнышко. Начинай, а я потащу папу.
Осторожно опустив голову Джина, Луна встала. Некоторое время она просто стояла и смотрела на него. Но затем развернулась и пошла вперед, периодически останавливаясь, чтобы убрать с пути камни. У Мэйв и без того болели мышцы, однако она вздохнула и со стоном поднялась на ноги. Джин весил под двести фунтов5 и был без сознания. Осторожно перевернув его, Мэйв распрямила ему ноги. Она схватила Джина подмышки и потянула к пещере, беспрестанно ругая его мать и отца за то, что умудрились произвести на свет такого быка. Мэйв не смогла бы тащить его долго.
***
Боль была первым, что почувствовал Джин. Она была режущей и пыталась расколоть голову надвое. Ему хотелось закричать, но во рту пересохло, и припухший язык прилип к небу. Джин сосредоточился и медленно вдохнул. Сосчитав до десяти, он выдохнул. А потом еще раз, пытаясь придти в чувства. Он знал, что стоит открыть глаза, и его снова поглотит тьма, поэтому держал веки опущенными. Ему казалось, что он плавает в море вязкой жидкости. Она стекала по коже и обволакивала, мягко покачивая на своих волнах. Единственное, что чувствовал Джин — боль в голове.
— Осторожно. Еще немного, — он сосредоточился на голосе. Звук был искаженным, близким и одновременно далеким. Очень знакомый голос. Тон был мягким и утешал в мире боли. Джин почувствовал на языке прохладную жидкость, показавшуюся ему глотком рая. Чья-то рука погладила его по лицу. Он остро чувствовал ласку, но не открывал глаза. Ладонь коснулась его щеки и зачесала ему волосы со лба. Заботливая рука. Осторожная.
Джину подумалось, что его ранили из винтовки Бодерии. Однажды с ним такое уже случалось. Лазерный луч бодерианцев расплавил половину его лица. Следом пришли боль, горе, онемение и снова горе. Джин задрожал, и что-то согрело его. Нахлынули воспоминания о былых муках, и ему захотелось с криком оттолкнуть их. Море затягивало его в свою глубину, ослабляя страх и отгоняя память.
***
Луна смотрела на Мэйв широко распахнутыми глазами. Джин метался и кричал в бессознательном бреду. Видеть его потерявшимся в боли и страхе внушало ужас. Несколько часов назад им удалось дотащить его до пещеры. Она была просторной, с полом, ставшим абсолютно гладким в результате какой-то древней вулканической активности. По дороге Мэйв подобрала несколько сухих сорняков и растолкала их по карманам, чтобы потом развести костер. На астероид быстро опускалась ночь, и солнце заходило за Ликиру, превращая планету в гигантский фосфоресцирующий шар в небе. Мэйв проследила, чтобы Луна перекусила, но сама поесть не смогла. От беспокойства за Джина у нее крутило живот.
На его лице начали проступать синяки, а поврежденная половина головы опухла сильнее прежнего. Рана на животе склеилась, и кровотечение остановилось, но больше всего Мэйв беспокоилась из-за сотрясения мозга. Опухоль не уменьшалась, а увеличивалась. Череп стал неестественной формы, и Мэйв опасалась, что виной тому перелом. Джин до сих пор не очнулся, поэтому она не отходила от него.
— Жаль, что у нас нет льда, — сказала Мэйв скорее самой себе. Лед помог бы уменьшить опухоль на голове и лице Джина. К сожалению, вряд ли в пустыне посреди астероида можно найти что-нибудь похожее. Им лишь оставалось надеяться, что клинки подоспеют вовремя.
Луна подобралась к Мэйв и, взяв ее за руку, уселась возле нее по-турецки. Второй рукой она сжала ладонь Джина и спокойно наблюдала за ним.
— Помнишь, я рассказывала тебе, почему папа не с нами? — спросила Мэйв. Сейчас она не могла вынести молчания. Пещера слишком напоминала ей гробницу, а учитывая состояние Джина…
— Папа — хранитель клинков, — с улыбкой кивнула Луна. — Клинки берегут всех людей на всех планетах. Нам нужно было подождать, пока папа не победит, а потом мы бы стали семьей, — она повернулась и посмотрела на Мэйв блестящими глазами. — Мамочка, война закончилась?
— Нет, Лу, — покачала головой Мэйв. — Война не закончилась, но я больше не могла ждать встречи с папой. Я должна помочь ему победить.
Кивнув, Луна придвинулась к спящему Джину и изучила его черты.
— А что случилось с папиным лицом?
Мэйв закусила губу. Она не могла сказать маленькой дочери, что Джина застрелили, когда он гнался за ее мамой, собираясь убить.
— В папу выстрелили бодерианцы.
Округлив глаза, Луна на мгновение глубоко задумалась.
— Как в тебя?
— Да, Лу, — Мэйв погладила ее ладонь. — Как в меня.
Освободив руку из пальцев матери, девочка легла и положила голову Джину на плечо.
— Но мы должны защитить папочку, правда, мама?
Мэйв развернула полевое одеяло. Такое тонкое, что его можно было свернуть в куб три на три дюйма6, но оно все равно согрело бы и Луну, и Джина. Мэйв подоткнула дочери одеяло и зачесала волосы с ее лица.
— Да, Луна. Мы должны защитить папу.
Закрыв глаза, маленькая девочка прильнула к мужчине, которого знала лишь по рассказам матери. Как Мэйв и подозревала, Луна уже очень давно жаждала встретиться с папой. При виде прижавшейся к Джину темноволосой головки и маленькой ладони на его груди у Мэйв защемило сердце. Луна хотела защитить своего папочку.
В ночной тишине Мэйв сидела и смотрела на безжизненную Ликиру. Дом ее матери. В случае победы Бодерии та же участь ждала все остальные планеты. Мэйв глянула через плечо на Джина с Луной. Она заберет их обоих с этого астероида, а затем они с Джином победят раз и навсегда. Спасут свою дочь и всех остальных людей в солнечной системе.
***
Джин услышал звук капающей со скал воды. Резко придя в себя, он задохнулся от невыносимой боли. На этот раз сознание прояснилось. Вязкое море больше не плескалось вокруг и не утягивало на дно. Джин ощутил возле бока непривычную теплоту. Склонив голову, он покосился вниз. У него на плече лежала маленькая темноволосая головка, а на животе крошечная ладонь. Луна спала, уткнувшись маленьким носом ему в предплечье. Джин осторожно осмотрелся, взглядом ища Рэйвен.
Наконец он увидел ее сидящей у входа в пещеру. Она затачивала палку ножом, найденным, скорее всего, в одном из множества ее карманов. Время от времени Рэйвен замирала и смотрела вверх на призрачный контур мертвой планеты.
— Откуда она узнала, что я — ее отец? — произнес Джин сипло и тихо. Он хотел поговорить с Рэйвен, не разбудив Луну.
Рэйвен подскочила от неожиданности и очень медленно повернулась к нему.
— Ты очнулся.
Джин кивнул и скривился, когда от резкого движения у него свело голову. Боль стала тупой и больше не пыталась расколоть череп, вместо этого распирая его изнутри.
— Почти. Суда по ощущениям, кто-то проехался по моей голове на твоем вездеходе.
С едва заметной улыбкой Рэйвен подобралась ближе. Она посмотрела Джину в глаза, изучая его зрачки. Он видел разведенный костер, но Рэйвен все равно дрожала. Она провела рукой по его лицу и осмотрела рану у него на боку.
— Кровотечение остановилось. Опухоль головы уменьшается. Можешь жить.
— Могу? — выгнул бровь Джин.
На этот раз Рэйвен наклонилась, и пряди ее коротких волос упали ей на щеки. Темный шелк на атласе цвета сливок.
— Если еще хоть раз так меня испугаешь, я убью тебя собственными руками, — в ее словах сквозили страх и злоба. «Уксус вместо слюны», — как сказала бы бабушка Джина.
— Рэйвен… — он взглядом указал на Луну, — …откуда она знает?
Заправив волосы за уши, она закатила глаза.
— Луна всю жизнь слушала истории о папе. Она знает, что ты — лидер всех клинков. Я сказала ей, что до окончания войны мы не сможем стать настоящей семьей. И я никогда не подпускала к ней ни одного мужчину. Поэтому при виде тебя она сразу поняла, что ты — ее папа.