- Нет, не забываю, - вскинулся мальчик, нервно постукивая буковой киянкой. - Оболонь идет на спинку, потому что она молода и может растягиваться, а сердцевина идет на внутреннюю часть, потому что она стара и помнит свою форму, даже если ее очень сильно сжимать.
Оболонь должна быть тонкая, а сердцевина - толстая, - добавил Лордан, - поскольку то, что сжато, будет крепче, если его будет много, а то, что должно растягиваться, будет гибче, если его будет мало. Вот что очень важно, - заключил он, проверяя лезвие резца на своем большом пальце. - Как раз то, что ты все время забываешь.
- Только потому, что оно изложено длинными словами, - отозвался мальчик. - Я плохо запоминаю сложные слова. Было бы проще, знай я наверняка, что это значит.
Лордан улыбнулся.
- Это помогает, - согласился он. - Хорошо, тогда сравним вот с чем. Лорд Темрай...
Алексий увидел, что лицо мальчика слегка изменилось.
- ...является оболонью, потому что он молод и растягивает свой клан, чтобы научить их делать что-то новое, на что они и не рассчитывали. Растягивая их, он дает им силу.
- Мне не нравится такое объяснение, - сообщил мальчик.
- Если не нравится, значит, идет на пользу. Далее, Патриарх Алексий является сердцевиной, потому что он стар и был стиснут и снова выпрямлен, когда пал город, и вся сила Ордена, сжатая, была помещена в него. Отсюда он брал свою силу, которая куда больше силы клана.
- А-а, - протянул мальчик. - Теперь я, кажется, понимаю.
- Более того, - продолжил Лордан. - Здесь причина, по которой луки не делаются из одной оболони или сердцевины. Потому что та же сила, что сжимает сердцевину, растягивает оболонь, и растягивание одного есть сжатие другого.
- Ну вот, я опять перестал понимать.
- Ничего. Выучи сейчас, а поймешь потом. Без сердцевины, придающей крепость, оболонь растягивается слишком сильно и ломается. Без оболони, сдерживающей и ограничивающей, сердцевина сжимается слишком сильно и тоже ломается. Вот почему оболонь снаружи, развернута от тебя, когда ты натягиваешь лук, а сердцевина - внутри.
- Понятно, - кивнул мальчик. - Или кажется, что понятно. Мы сейчас на внутренней стороне лука, а они - снаружи, на спинке.
Лордан кивнул.
- Можно сказать и так. Ну вот, это уже можно назвать заточенным ножом. Теперь пусть пес увидит кролика.
* * *
...и снова открыл глаза, потому что кто-то ворвался в дверь и кричал на него во весь голос.
- Что? - пробормотал Алексий. - Что происходит? Не кричите, я не могу...
- Враги, повторил мальчик с порога. - Враги в городе. Кто-то открыл ворота. дикари берут город.
- Ох, - отозвался Алексий, приподнимаясь. - Это многое объясняет. - Он нахмурился, сам не понимая, что заставило его так сказать. - Что нам нужно делать?
Мальчик дернул плечами.
- Хранители и книжники требуют вас к себе как можно скорее. Насчет того, чтобы спрятать библиотеку, или сжечь, или еще что-нибудь. Он нетерпеливо перебирал ногами. Я вам нужен, Патриарх, или можно идти?
Алексий покачал головой:
- Нет, не нужен, беги. Я бы на твоем месте помчался домой, наверняка мать сходит с ума от страха.
Паж благодарно кивнул и закрыл за собой дверь, оставляя Алексия в темноте. Тот сел в постели и начал на ощупь искать ногами башмаки. Так, теперь нужно одеться и идти к книжникам и библиотекарям; но есть ли в том смысл, если город все равно обречен пасть? Надежды сохранить библиотеку нет никакой - это же более ста тысяч томов, стеллажи с ними занимают не меньше пары миль. Да и себя самого спасти надежды не больше - попытка бегом добраться до гавани и найти себе корабль убьет его так же наверняка, как стрела или удушающий дым. Если от него ждут, чтобы он организовал эвакуацию, он может охотно попробовать; но правда в том, что Алексий сейчас способен только путаться под ногами. Будь здесь хоть немного света, можно было бы провести последние часы или, может быть, минуты, разглядывая восхитительную мозаику на потолке и используя ее, чтобы сосредоточиться для последней в жизни медитации. Но света не было; а искать трут и кремень в темноте не хотелось. Плевать на все это, ему никогда особо и не нравилось жить, если посмотреть здраво.
Веки Патриарха снова начали смыкаться, и дрема накатила новой волной, когда дверь снова распахнулась и в нее хлынул свет. Но это был не мальчик-паж и даже не воин-кочевник с окровавленными ножами в каждой руке; это был некто знакомый, если только постараться и вспомнить имя...
- Патриарх Алексий! Патриарх! Извините, вы тут?
Он раскрыл глаза.
- Да-да? Кто это?
Свет фонарика озарил лицо пришедшего.
- Это я, Венарт. Помните, мы встречались, когда вы...
Да, да, конечно. - Алексий моргал, пытаясь понять, это явь - или снова сон. - Пожалуйста, заходите... Чем могу служить?
Беседа, до крайности не соответствующая положению - в центре захваченного города, подумал он. Но все равно был рад любому, кто прервет бессмысленное ожидание смерти.
- Это все сестра, - объяснил Венарт. - Она... в общем, она послала меня забрать вас.
- Вот оно что. - В происходящем имелось бы больше смысла, окажись оно сном, но это было не так. Он чувствовал запах масла, горящего в светильнике, и они с Венартом, бледным от возбуждения, смешанного со страхом, были совершенно реальны. - Очень... заботливо с ее стороны.
- Она настаивала, - ответил Венарт. - На самом деле довольно страшновато, как будто она правда знала. Патриарх... извините за грубый вопрос, может, вам не позволит ответить приличие и все такое, но я правда волнуюсь. Неужели она ведьма? Я бы никогда так про нее не подумал, но вы столько наговорили, когда мы сюда пришли в первый раз, и вот теперь это...
"Она не ведьма; но, похоже, я знаю, кто таковой является".
- Прошу, не спрашивайте меня, - покачал головой Алексий. Единственное, чему я научился относительно подобных вещей, - это что я о них почти ничего не знаю. - Он потер глаза ладонями. - Кроме того, если мы хотим выбраться из города, не стоит ли поспешить? Должно быть, это не будет простым делом.
- Что? О боги, конечно же, нужно бежать. - Венарт повернулся к двери, но вовремя остановился. - Вы... э-э... не возьмете с собой слишком много поклажи, правда же? Я просто подумал, что нам не следует нагружать себя сверх меры...
Алексий подумал с полминуты.
- Не думаю, что мне в самом деле что-нибудь необходимо, - ответил он. - Будьте добры, подайте мне накидку, пожалуйста. Она висит на том стуле.