* * *
- Признай, ты регрессируешь, - донесся сквозь шум разговоров голос Геннадия, - такие глупости можно ожидать от второкурсника, но не от Патриарха Ордена.
Ученые старцы сидели в общей зале таверны. Патриарх, тяжело больной и страшно измотанный, хотел было возразить, но не стал. Зачем говорить о том, что и так известно обоим.
- Именно поэтому, - продолжил Алексий невысказанную часть упрека, мне нужно было сменить обстановку. - В его глазах под широкими полями шляпы мелькнула усмешка. - Это место как раз подходят. Здесь можно отвлечься
- Если память мне не изменяет, ты всегда утверждал, что слишком легко отвлекаешься, - ответил Геннадий, потягивая терпкое, кислое вино. - Зачем же прилагать столько усилий?
- Сделай мне одолжение, - пожал плечами собеседник, - я не заглядывал в такого рода заведения лет двадцать. Кроме того, - добавил он, вдруг посерьезнев, здесь я могу воочию почувствовать атмосферу, царящую в городе.
Геннадий счел ниже своего достоинства отвечать на подобную глупость.
- Если кто-нибудь узнает тебя...
- Он ткнет в мою сторону пальцем и скажет: "Гляди-ка, тот бродяга, что сидит за столиком в углу, ужасно смахивает на Патриарха", на что его друг ответит: "Брось, у Патриарха уши так не торчат". Люди всегда видят только то, что хотят.
Старец допил вино и поставил кружку на стол.
- Еще одну - и хватит. Времена, когда я мог опрокинуть пять и оставался способным перечислить тридцать две основные гипотезы, давно канули в лету. Не хочу рисковать.
- Ладно, - вздохнул Геннадий, поднимаясь из-за стола. - Если кто-то решит заговорить с тобой, притворись прокаженным.
"Возможно, он прав, - признал Алексий, - возможно, мое ребячество вызвано стрессом и чрезмерным грузом ответственности, потому что как иначе объяснить, почему Патриарх вырядился в лохмотья и отправился пить в кабак, хотя и достаточно приличный, Нижнего города. Мне надлежит находиться в келье и, вперив взгляд в опостылевшую мозаику, предаваться теоретическим изысканиям. Но здесь я чувствую себя гораздо лучше".
Многое нужно было обдумать Патриарху, очень многое, хотя от выпитого вина - а может, от шума, - виски стали отдаваться болью. Впрочем, за последние время Алексий привык к тому, что его голова постоянно раскалывается, особенно с тех пор, как он стал членом Совета Безопасности и проводил дни, целиком посвятив себя тому, чтобы удерживать префекта и исполняющего обязанности генерала на безопасном расстоянии друг от друга. Точнее, отвлекал префекта, чтобы генерал-губернатор мог спокойно заниматься своим делом. Патриарх знал, что это лучшее из того, что он когда-либо делал для родного города, а потому предавался этому с усердием, какого никогда не проявлял за всю свою жизнь. Благодарение Истине, у него теперь был Геннадий (несомненно, преследовавший некую одному ему ведомую выгоду), который любезно согласился принять на себя руководство Орденом. Некоторое время назад его возвели в достоинство вице-патриарха, что означало, что в случае смерти Алексия Архимандрит станет его преемником. Хотя в глубине души старец сомневался, что Геннадий действительно желает этого.
Патриарх с удивлением сознавал, что сблизился с Геннадием, человеком, общества которого так старательно избегал на протяжении многих лет. И Бардас Лордан, человек, на которого он наложил проклятие, неожиданно стал ему настоящим другом. С Лорданом Патриарх мог спокойно обсудить свои промахи, поделиться страхами и опасениями. На закате жизни Алексий неожиданно открыл для себя очарование дружбы, это было словно прозреть в возрасте, когда другие уже начинают слепнуть.
- Ну, вот и я, надеюсь, этого тебе хватит, - заявил Геннадий, с грохотом поставив кувшин на стол, и неуклюже опустился на скамью напротив. - Позволю себе заметить, что, если ты хотел напиться дешевым вином, мы могли бы отправиться в погреб Академии и сделать это абсолютно бесплатно
- Могли, - миролюбиво согласился Патриарх, - но какое в том удовольствие? И, как я уже сказал ранее, я здесь по делу. Я убедился, что в целом горожане сохраняют присутствие духа, нет ни малейших признаков отчаяния или паники. Очевидно, что мораль в городе остается удивительно высокой.
Геннадий шумно втянул воздух.
- Эти идиоты просто еще не осознали, в какой заднице мы оказались, либо решили, что самое страшное уже позади. Осмелюсь напомнить, что еще не так давно они бушевали на улицах и громили лавки.
- Я помню погром, учиненный в третий год моего новициата, мечтательно пробормотал Патриарх. - Группа первокурсников стащила с рынка поросенка, они раскрасили его синей охрой, нарядили в форму надзирателя за справедливой торговлей, а затем преследовали несчастное создание по улицам до тех пор, пока их не арестовал патруль. Вероятно, на этом дело бы и закончилось, если бы мы - я имею в виду компанию беспутных студентов, напившихся до чертиков по случаю сдачи экзаменов за третий курс, - не заметили, что собратья попали в руки врага, и не поспешили на помощь. Никто серьезно не пострадал, - добавил Алексий смущенно. - Орден оплатил ущерб, а стража получила хороший урок, как следует вести себя в отношении избалованных юных пьянчуг.
- Понятно, - сухо ответил Геннадий. - А что бы ты предпринял, если бы такое пришло в голову нашим первокурсникам? Объявил выходной и устроил банкет в обеденном зале?
- Нет, конечно, - живо отозвался Алексий, - я бы вышвырнул их из Ордена и передал в руки гражданских властей. Мы не имеем права смотреть сквозь пальцы на такое вопиющие нарушение порядка.
- Твои слова меня радуют, - заметил собеседник и, отхлебнув вина, скривился. - Если хочешь, можешь выпить и мою долю. С меня хватит, и без того голова раскалывается.
- Как, и у тебя тоже? - Алексий выглядел действительно озадаченным.
- Что? И ты...
- С тех самых пор, как мы пришли сюда, Я решил, что это из-за дурного вина и шумной компании, но если у тебя возникли те же проблемы...
- Думаешь, наши друзья с Острова? Только не сейчас, пожалуйста. Я сейчас не способен к борьбе...