"Протокол совещания межфакультетского комитета по вопросам замещения вакансий и финансирования" - гласила надпись на пергаменте.
Он бегло просмотрел страницу и, не обнаружив в разделе "Отсутствующие" своего имени, принялся расшифровывать текст протокола. Вскоре ему стало ясно, что в документе не содержится ничего, касающегося самого Геннадия или интересующих его людей. Мир сильно изменился с тех пор, когда он последний раз заседал на такого рода совещаниях.
Со времени появления варваров прошло три дня. Три дня по обе стороны стены воздух звенел от визга лебедок, пил, стука молотков, ругани; по обе стороны стены люди таскали доски, вбивали гвозди, клеили детали, тесали камни и беспрестанно орали друг на друга, пока кто-то третий пытался решить неожиданно возникшую, никем не предвиденную проблему. Между тем пространство между лагерем осаждающих и стеной оставалось неизменным, и лишь бродячие собаки да птицы осмеливались ступить на эту землю в поисках пропитания.
Последний раз Геннадий виделся с Алексием утром первого дня; с тех пор Совет Безопасности заседал непрерывно, хотя совершенно безрезультатно. Время от времени мысли Геннадия возвращались к злополучному походу в кабак и человеку, которого Алексий назвал Горгасом Лорданом. Оглядываясь назад, Архимандрит все больше убеждался, что виной всему было чрезмерное количество дурного вина, в тот вечер выпитого Патриархом; идея о том, что некий человек, пусть даже брат генерал-губернатора, мог по своей воле заставить прийти в таверну двух ученых, почти магов, просто для того, чтобы взглянуть на них, казалась Геннадию слишком нереальной, чтобы относиться к ней серьезно.
"О чем беспокоиться? Даже если на самом деле все случилось так, как утверждает Алексий, что с того? Хотя Патриарх убежден, что появление Горгаса Лордана было дурным знаком как для нас самих, так и для всей Перимадеи. Теперь мне эта мысль не дает покоя. Что скрывается за всем этим?"
Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, Геннадий встал и принялся разводить огонь в камине. В последние дни он с удивлением обнаружил, что этот процесс доставляет ему удовольствие; Архимандрит опустился на колени и начал священнодействовать, придавая особое внимание тому, чтобы дрова лежали надлежащим образом. Когда огонь разгорелся, ученый сел в мягкое удобное кресло для посетителей, положил ноги на широкую скамеечку кедрового дерева и взял лист пергамента с протоколом совещания. Его глаза смотрели в текст, но мысли витали очень далеко. Вскоре веки отяжелели, Геннадий погрузился в сон...
...и обнаружил, что сидит перед другим огнем, нестерпимо горячим и ярким. Жар обжигал кожу, Архимандрит чувствовал себя так, словно очутился в самом пекле. Присмотревшись, он узнал Арсенал - однажды, еще студентом второго курса, ему довелось побывать здесь. Теперь здание сгорело дотла, а снаружи у наковальни с горном стоял мужчина. В одной руке он держал щипцы с сияющей алой полоской металла, в другой - небольшой молот. Это был... Горгас Лордан?
Лысый человек обернулся и учтиво склонил голову.
- Приветствую, - произнес он, - не ожидал встретить вас здесь. Будьте любезны, окажите мне маленькую услугу.
- Конечно, - ответил Геннадий, - чем могу быть полезен?
- Раздуйте мехи, пока я готовлю плавень для припоя. Это не займет много времени.
- Что я должен делать?
- Просто качайте эти рычаги вверх и вниз. Да, совершенно верно, у вас отлично получается.
- Хорошо, - сказал Геннадий, опуская и вновь поднимая тяжелые рычаги. - Кстати, откуда мне стали известны все эти специальные термины? Я же не имею ни малейшего представления о кузнечном деле.
- Знания никогда не бывают лишними, - не оборачиваясь, отозвался Горгас.
Он высыпал немного белого порошка на кусок сланца, плюнул и размещал палочкой образовавшуюся массу.
- Это очень ценный материал, - произнес кузнец, - требует крайне бережного обращения. С серебряным припоем можно использовать только этот плавень.
- Ах, - выдохнул Геннадий, утирая рукавом пот, - мне казалось, мы не владеем секретом серебряного припоя.
- Совершенно верно, - энергично кивнул Горгас, - но его знают кочевники. Отличная штука! Продолжайте качать, пока я занят главным.
- Мой друг Алексий подозревает, что за всеми нашими несчастьями стоите вы, - сказал Архимандрит, не переставая работать рычагами. - Как вы сами считаете?
- Не исключено, - ответил Горгас. - Почему бы вам не спросить у моего брата и не мучить себя догадками и домыслами?
- Наверно, вы правы, - согласился Геннадий, - хотя могли бы и сами сказать.
- Я бы с радостью помог вам, - улыбнулся кузнец, - но я всего лишь сон, плод вашего воображения. Если вам неизвестен ответ, откуда его знать мне?
- О нет, не пытайтесь обмануть меня, - возразил Архимандрит, - иначе откуда бы мне знать все эти хитрости про серебряный припой, про то, что сталь должна быть раскалена до вишневого оттенка, и тому подобные вещи? Уверен, что вы можете ответить на мой вопрос.
- Я вижу, вы многому научились в обществе нашего уважаемого Патриарха. Или же, - Горгас поднял голову и усмехнулся; в свете пламени его лицо было устрашающе красным, - я дурачу вас. Ну, вы достаточно умны, чтобы догадаться.
- Почему весь город в огне? - спросил Геннадий. Мужчина склонился над раскаленной полоской металла, тщательно распределяя припой по всей длине.
- Об этом вам лучше спросить мою сестру, - ответил он. - Она всегда была самой умной в семье.
- Но я не знаком с ней, - воскликнул Геннадий и, вздрогнув, проснулся, от чего стопка пергамента, лежавшая у него на коленях, с тихим шелестом соскользнула на пол.
Кто-то настойчиво стучал в дверь. Архимандрит вздохнул, подобрал документы, пребывавшие теперь в полном беспорядке, и сказал:
- Войдите.
В двери появилось круглое девичье лицо, кажется, Геннадий не видел его раньше.
- Здесь какие-то люди хотят видеть вас, - объяснила девушка. - Они называют себя вашими друзьями. Чужестранцы, - добавила она многозначительно.
- Да? Хм... проводи их ко мне. Эти чужестранцы себя представили, или их имена слишком сложны, чтобы ты могла повторить их?
Ох, я не спросила. - И девичье лицо вновь исчезло.
Архимандрит протер глаза, прогоняя остатки сна, и задумался, что бы могло значить столь многозначительно произнесенное "чужестранцы". В конце концов он решил, что это либо вражеские лазутчики, явившиеся поторговаться насчет передачи ключей от города, либо могущественные волшебники, прибывшие, чтобы помочь ему составить заклинание, благодаря которому даже память о варварских племенах скоро станет забвением. Либо и те, и другие.