– А вот теперь бегом! – скомандовал Измайлов.
Со всех сторон стали подниматься красноармейцы «второй волны» и бегом перемещаться к высотке. «Взяли, все-таки взяли, – крутилось в голове у Гаврилова, – двадцать восемь человек смогли то, что не смог батальон, пусть и недоукомплектованный»
Поднявшись наверх, Гаврилов увидел сюрреалистическую картину – немецкий солдат командует нашим бойцам, перемешивая русские слова с матом, куда устанавливать захваченные минометы и пулеметы. Присмотревшись, понял – Кузнецов. Несколько человек сводили в кучу немецких солдат, некоторых, не пришедших в сознание, приходилось подтаскивать.
– Малой, давай в окоп, чего смотришь, – раздался за спиной голос Авдеева.
Гаврилов спрыгнул вниз, где два красноармейца быстро прижали его к земле и стали объяснять его сектор обстрела. За спиной продолжалась беготня и негромкие окрики, красноармейцы уже подтаскивали к минометам заряды. А впереди все было так же спокойно. С немецкой стороны не было никаких движений или звуков. Наверно, слышали, что стреляли только немецкие автоматы, поэтому не придали этому значения.
– Бинт есть? – раздался голос сверху
– Так точно, – ответил полушепотом Гаврилов и потянулся в карман, – перевязать?
– Давай, – ответил тот же голос, и сверху спрыгнул крупный боец в немецкой форме.
Поначалу красноармеец от него отпрянул, но, присмотревшись, увидел улыбающееся лицо бойца, который вечером при постановке задачи сидел от него неподалеку.
– Куда ранило? – переспросил Гаврилов, доставая грязный бинт
– Да не ранило, сам порезался об немецкий штык, – ответил «немец», протягивая руку.
– Лихо вы их тут…
– Не переживай, малой, на твою долю тоже хватит, сейчас светать начнет, полезут со всех щелей, только отстреливать успевай.
Справа, метрах в десяти от Гаврилова, еще два человека спрыгнули в окоп. Рассмотреть кто это, было трудно – не видно не зги, но по очертанию формы, красноармеец увидел, что один из них также был в немецкой форме.
– Авдеев, выдели пятерых, пусть отводят пленных, – раздался оттуда голос Кузнецова, – сколько их, кстати?
– Тридцать шесть. Два офицера, – ответил ему голос Авдеева.
– Того офицера, что на связь выходил и доложил, что все нормально – оставь, он нам еще пригодится. Что по нашим потерям?
– Один ранен в плечо, хочет остаться с нами.
– Пусть он как раз в этой пятерке и уходит. У меня тут каждый здоровый боец на счету.
– Есть.
– Минометы установили? Работать с них смогут?
– Все четыре, вроде, в рабочем состоянии. Сложного ничего нет, выделил людей, сообразят.
– Хорошо, сам к ним подойду, объясню, что к чему, – немного помедлив сказал Кузнецов, – О, Гаврилов!
– Я, товарищ старший лейтенант!
– Пленных пойдешь сопровождать?
– Товарищ старший лейтенант, разрешите на позициях остаться.
– Авдеев, пусть молодой здесь остается. Давай, иди организуй доставку «языков», и пусть мне связь с полком установят.
Младший сержант практически бесшумно выполз из окопа, а командир подошел ближе к Гаврилову:
– Ну что, боец, не боишься? Сейчас попрут дуром на нас.
– Есть немного, товарищ старший лейтенант, но я не подведу, обещаю.
– Это хорошо, что «есть», а еще лучше, что «немного», – полушутя заметил Кузнецов, – только дурак не боится. Тебя как звать-то?
– Семен.
– Вот что, Семен, немецкий автомат освоил?
– Так точно, вечером попробовал пострелять, перезаряжал, даже разбирал-собирал, младший сержант Авдеев обучил.
– Мы у немцев парой пулеметов разжились. Пулеметчик у меня есть добротный. Будешь у него ленту набивать. Расспроси его подробно о том, как с него стрелять, как целиться, чтоб, если что, заменить смог и, самое главное, как ствол менять. Есть у немецких пулеметов такая особенность, он расскажет и покажет. Будете на этой позиции, очень уж хорошо она расположена.
Спустя десять минут над головой Гаврилова раздался басовитый голос:
– Ты, что ль, у меня заряжающим будешь?
– Так точно!
– Иван! – спрыгнул не высокий, но широкий в плечах красноармеец.
– Семен!
– Вот что, Сема, давай сразу к делу, а то фрицы придут, не дадут времени разобраться.
Пулеметчик объяснял все доступно, показывал, заставлял Гаврилова по нескольку раз вынимать и ставить ствол, менять ленту, набивать ее. Когда занятие было закончено, откинулся на стенку окопа и спросил:
– Сема, ты как к нам попал-то?
– Добровольцем. Командир роты вызвал добровольцев, я и вышел.
– Просто командир обычно не берет таких как ты, щупловатых…
Гаврилов промолчал. Он и сам не понимал, чем так приглянулся Кузнецову. Не объяснять же, что земляк, да и фамилия, почему-то, удачно пришлась… Хотя вряд ли это были истинные причины. Посидели некоторое время молча.