- Да, Теке-хан, просьба ваша убедительна, и я разрешаю вам - согласился начальник уезда. - Вы Султан-бек, проследите, чтобы не было со стороны гапланцев никаких козней.
- Само собой разумеется, - удовлетворенно отозвался пристав. - Пусть только попробуют! Ты слышал, Мамедяр, о чем мы ведем речь? Ну так не вздумай оказать сопротивление. Вся эта земля принадлежит Теке-хану, а в древности принадлежала его предкам. Ты и твои люди должны молиться великодушию хана текинского - он мог бы давно обратиться в кяризный суд и отобрать кяриз, которым вы сейчас пользуетесь. Но Теке-хан терпелив, и пока не желает вам никаких неприятностей. Будь я на его месте, я бы вас, голодранцев, всех своими батраками сделал!
- Кяриз нам пожалован господином генералом Куропаткиным! - стоял на своем Мамедяр. - Мы никому не отдадим свою воду.
- Ладно, господа, не обостряйте прежде времени своих отношений, - попросил начальник уезда. - Достаточно на нашей земле и других забот. Вам, старшина Мамедяр, для пользы дела следовало бы спуститься в колодец и убедиться в том, что он соединен галереей с кяризом Теке-хана. Господин инженер, вы не смогли бы провести старшину по галерее?
- Отчего ж не провести, если это требуется, - согласился Лесовский. - Прошу, Мамедяр-ага.
- Потом полезу, - отказался старшина, - Давай-те поедем ко мне - угостимся немного. Нехорошо это, господа, вы побывали в моем ауле, а в кибитку ко мне не зашли, хлеба не отведали.
- Узнаю истинного туркмена! - Султан-бек довольно потер руки и засмеялся. - Поехали, господа, грех пренебрегать гостеприимством. - И кавалькада отправилась к кибиткам аула.
Спустя час от кибиток Мамедяра по всему аулу, вместе с сизым дымком, распространялся ароматный запах шашлыка. Гости в ожидании угощения полулежали, сунув под локти подушки, за шахматной доской. Играли начальник уезда и пристав. Инженер Лесовский был рядом с ними, следил за каждым ходом, иногда подсказывал тому или другому. Что касается Теке-хана и ишана Сейиталлы, они ходили от кибитки к кибитке - выслушивали просьбы и жалобы аульчан, но не забывали каждому напомнить о закяте. [закят – налог в пользу мечети]
- Слуги аллаха всегда будут преуспевать больше нашего, - уставившись в шахматные фигуры, спокойно говорил об ишане Хазарский. - Меня всегда поражал их фанатизм. Они не упускают ни одной минуты, не поступаются ничем ради религии. Джадиды в этом отношении менее фанатичны. Но, наверное, так оно и должно быть. Религия обращена руками к небу, а истинное, разумное просвещение простирает руки к народу. К тому же ишаны и муллы повелевают, а джадиды взывают и просят. Истинное просвещение несовместимо с насилием.
- Н-да, господин Хазарский, это, конечно, так, - тупо и рассеянно, совершенно не вдумываясь в суть беседы, соглашался пристав, поправляя пенсне.
- Так-то оно так. - Начальник уезда взял ферзем коня, бросил на ковер и, удовлетворенно разгладив седеющую бородку, тверже повторил: - Так-то оно так, да что-то я не вижу особой заботы к новометодному обучению с вашей стороны, Султан-бек.
- Стараемся, господин начальник, Бахарскую русско-туземную школу посещают уже не меньше двадцати детей.
- Не знаю, не знаю, - недовольно возразил Хазарский. - Вчера я зашел в школу и там застал всего восемь учеников. Впрочем, ничего удивительного нет в том, что ваша новометодная школа пустует. Вам бы, Султан-бек, следовало съездить в Артык и посмотреть, как ведет занятия Татьяна Текинская! У нее в школе лучше, чем дома: на столе глобус, на стенах красочные наглядные пособия... Или возьмем Мухаммедкули Атабаева. В Мерве у него нет отбоя от учеников. Между прочим, он, как и я, считает главными противниками просвещения ишанов и мулл, которые идут на все, лишь бы изолировать туркменских детей от русских. Вы же, Султан-бек, не можете заполнить детьми один-единственный класс, а Мухаммедкули жалуется мне на недостаток мест в его школе.
- Хов, господин полковник, я разве учитель? - удивленно возразил Султанов. - Я все понимаю, не лыком шит, как говорят русские. Я тоже окончил военную академию и соображаю - что к чему. Но в Мерве и Артыке в учителях сидят высокообразованные люди, а у меня в Бахаре учит детей дочь фельдшера, ремингтонистка.
- Это вы о Ларисе Евгеньевне? - удивленно спросил доселе молчавший Лесовский, и с некоторой обидой в голосе возразил: - Я бы не сказал, что она малообразована. Архангельская весьма и весьма начитана, знает немало стихов наизусть. Да и вообще, суждения этой барышни о жизни довольно зрелы.
Начальник уезда и пристав, видя, с какой запальчивостью Лесовский защищает дочь фельдшера, многозначительно переглянулись, и Хазарский лукаво пошутил: