Последние слова вызвали у сидящих за столом смущенные улыбки: все знали, какими богатыми подарками задарил генерала гапланский старшина. Не только большой текинский ковер был привезен в генеральский дом, но и несколько арб с фруктами и овощами, ящики с украшениями мастеров-чеканщиков были доставлены во двор Шостака. Председатель суда действительный статский советник, будучи в гостях у начальника области, получил от него в подарок красивейшую гупбу [гупба - девичье нагрудное украшение] отделанную гранатовыми зернами. Не менее Дуплицкого были осведомлены о дарах гапланцев и другие господа.
- Но как человек чести, как должностное лицо, - продолжал подполковник Цуриков, - я хорошо пони маю Теке-хана. Дальнейшая разработка кяриза вовсе разорит хана текинского, ибо он в самом скором вре мени может вообще лишиться воды.
- Эй, господин ак-паша, зачим так скажешь? - не выдержав, обиженно выкрикнул по-русски Мамедяр и прибавил длинную тираду на туркменском языке.
Вагабов тотчас перевел:
- Старшина Мамедяр заявляет, что пока его кяриз не будет давать восемьдесят литров, работы на кяризе не прекратятся. Таков был дебит его кяриза раньше.
- Стоит ли ломать рога из-за каких-то десяти литров? - недоумевая, оскорбился председатель суда.
Мамедяру перевели фразу Дуплицкого. Старшина твердо возразил:
- Десять литр на одна секунд - это есть миного!
- Этими литрами ты даже не напоишь одну лошадь, - с досадой заметил Теке-хан.
- Господа! - строже и громче заговорил Дуплицкий. - Я думаю, надо решить дело полюбовно, а именно на шестидесяти семи литрах остановиться. Не ждать же нам, когда старшина Мамедяр еще накопает земли на тринадцать литров!
- Хов, Мамедяр, соглашайся, не занимай время!
- Дело тебе говорит господин действительный!
- Благодари аллаха, что времена такие. Раньше бы вообще без воды ты остался!
Заговорили все сразу, со всех сторон. Мамедяр растерялся, но не надолго.
- Нет, - сказал он, подумав, - Мой кяриз - чего хочу, то и делаю.
- В таком случае, суд уходит на совещание, - объявил Дуплицкий и встал из-за стола.
Сидящие в зале суда, в основном, приезжие дехкане тоже направились во двор, закладывая на ходу под язык нас и сморкаясь под ноги.
Доррер подошел к хану Хазарскому:
- Ну что ж, господин полковник, дело за вами. Это ничтожество, кажись, возомнило себя чуть ли не богом! Посмотрите, как он дерзит суду. Ну, времена наступили, скажу я вам. Скоро эти бывшие батраки запрягать нас начнут вместо ослов в свои арбы.
- Не беспокойтесь, граф, я прижму его болтливый язык, - пообещал с усмешкой Хазар-хан и направился к Мамедяру, окруженному своими людьми.
- Хов, Мамед, ты чего это разболтался? - Хазарский с явным превосходством похлопал его, словно лошадь, по спине. - Ты что, решил все дело загубить?
- Господин полковник, о чем говорите? - Мамедяр отослал парней, чтобы не мешали разговору.
- Тебе разве неизвестно, что генерал-лейтенант через месяц уедет в Петербург, а на его место пришлют другого генерала? Тот вряд ли станет за тебя заступаться. Того тебе не удастся купить, если ты даже соберешь все богатства твоего аула! Не будь глупцом, Мамед! - еще грознее заговорил Хазарский, видя, что старшина растерянно призадумался. - Ты что, не знаешь силу и возможности Теке-хана? Разозлишь его - он в Ташкент к Туркестанскому генерал-губернатору поедет, а тот быстро заставит тебя прикусить твой длинный язык. Иди к Дуплицкому, пока не поздно. Жалеть не станешь. Благодарить потом меня будешь за добрый совет.
Мамедяру потребовалось на размышление всего минут пять. Старшина проводил потускневшим взглядом Хазар-хана, посмотрел на своих аульчан - те пожали плечами и опустили глаза: «Решай, мол, сам, как быть». И Мамедяр дрогнул, быстро пошел в комнату, где заседали судьи...
Ровно через пятнадцать минут зал снова заполнили посетители, и Дуплицкий объявил, что дело закончилось миром. Заключение суда было скреплено подписями. Поллад, сопровождавший хана, объявил, что Теке-хан устраивает в чайхане на Текинском базаре той и приглашает всех.
Когда выходили из здания суда, зазвенели колокола под куполами военного собора, призывая к обедне. Где-то дальше, в стороне Текинского базара, отозвалась колокольным боем Воскресенская церковь. Тротуары на улицах Левашова и Гоголя тотчас заполнились публикой, спешащей на обеденный перерыв. Мамедяр и Бяшим-пальван остановились у подъезда Управления земледелия и землеустройства, оглядывая служащих и отыскивая инженера Лесовского, Подождали, пока не вышел последний конторский чиновник, спросили у него: