Глава XXIV
— А ну-ка, поторопись, — раздраженно рявкнул старший из стражников, когда на пути образовалась заминка: через узкую улицу, еле переставляя ноги, переползала полуслепая старуха, опираясь на палку и бережно поддерживаемая девушкой, очевидно дочерью.
Его окрик возымел прямо противоположное действие — двигаться быстрее старая карга не могла, вместо этого нелепо заметавшись и в конце концов попусту, зацепившись за свою же палку, рухнув на мостовую. Девушка засуетилась, пытаясь помочь ей подняться и умоляюще лепеча:
— Ах, простите, мы сейчас, сейчас!
— Убери ее с дороги, пока мы не затоптали, — окончательно вышел из себя стражник, неохотно придерживая лошадь, но тут откуда-то из-за угла вывернулся еще один всадник, совершенно перекрывая проход. Возник затор, в центре которого псе еще оставались две женщины, и в этот момент пленник, до сих пор не предпринявший никаких попыток спастись, отбросил в стороны двух ближайших к нему солдат и пырнул в необыкновенно удачно (для него) расположенную подворотню, ведущую в проходной двор.
— Взять его! — вне себя заорал старший стражник, естественно, тут же позабыв о старухе и девушке, которые проявляли невесть откуда взявшуюся резвость и словно растворились в точно такой же подворотне на другой стороне улицы.
Перепуганная лошадь случайного всадника при этом с диким ржанием металась туда-сюда, не давая возможности немедленно начать преследование.
…Ринальд бежал, не разбирая дороги и прислушиваясь к топоту множества ног за спиной — судя по звуку, ему удалось довольно прилично оторваться, он вылетел на параллельную улицу, и тут произошло непредвиденное — поскользнувшись на выброшенных из чьего-то окна выбросах (выливать помои на мостовую было для жителей Мессантии самым обычным делом), лэрд не удержал равновесия и упал, подвернув ногу.
— Проклятье, — выругался он.
— Эй, приятель, тебе что, нравится отдыхать в грязной луже?.. — Конан подхватил его и почти швырнул на спину лошади впереди себя. — Уходим!
…Спустя некоторое время Ринальд, уже успевший вполне опомнится после очередных злоключений, но еще не до конца веря в то, что все, окружающее его, ему не снится, полулежал в постели в доме Ив, и даже несколько наигранное недовольство Копана не могло отравить ему настроения.
— На что ты надеялся? — спросил киммериец, — А, лэрд? Выдавать себя было чистейшим безумием!
— На тебя, конечно, господин. И не ошибся. Я знал, что ты меня выручишь.
Лю Шен, между тем, успела наложить повязку на его ногу ниже колена заметив, что ничего серьезного не произошло, и скорее всего уже на следующий день он сможет нормально передвигаться. Однако Ринальд, который так мужественно держался и в несравнимо более тяжелой ситуации, на этот раз был не намерен так просто ее отпускать. Стоило Ив и Конану оставить его наедине с кхитаянкой, лэрд издал совершенно душераздирающий стон.
— Что с тобой? — встревожилась девушка, бросаясь к нему.
— Ужасная боль, просто невозможно вынести! Кажется, я умираю, — произнес Ринальд, закатывая глаза.
— Где?! Скажи, я сделаю все, что смогу!
— Повсюду…
— О, мой милый, неужели эти люди, которые схватили тебя… — Лю Шен склонилась к Ринальду, тут же очутившись в его объятиях.
— Пусти меня, несчастный врунишка, — облегченно рассмеялась девушка, впрочем, не особенно сопротивляясь его рукам и губам.
— Сама виновата, как же мне быть, если ты обращаешь внимание только на тяжелораненых? Не бросаться же на меч, выпуская себе кишки всякий раз, если мне захочется удостоится твоего поцелуя!
— А тебе этого хочется? — серьезно спросила Лю Шен. — Ты… можешь простить мне что я заподозрила тебя в измене королю?
— Во всяком случае, я стараюсь отпустить тебе этот грех, — улыбнулся Ринальд, теряя голову от ее близости.
Лю Шен с бесконечной нежностью вглядывалась в любимое лицо и сама обняла Ринальда, прижав его голову к своей груди, но в этот момент возвратился Конан, тут же вполне оценив сцену, представшую его глазам.
— Извините, если помешал, — произнес киммериец, — но мне надо сказать этому сердцееду пару слов один на один.
Лю Шен заставила себя оторваться от Ринальда и покорно вышла.
— Не морочь голову девчонке, — проворчал Конан. — Она заслуживает лучшего, чем объедков с барского стола.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — искренне удивился Ринальд.
— Лю Шен — особенная девушка, — продолжал киммериец, — и я не хочу и не позволю, чтобы кто-то недостойно с ней обращался. А ты сам давеча требовал в награду вовсе не ее, у тебя на уме другая женщина, эта твоя Дэйна, а Лю Шен — так только, время провести. Я сам мужчина, все понимаю и в мыслях не держу тебя осуждать, но…
— Господин, — возразил Ринальд, — но мне лично Дэйна не нужна ни живая, ни мертвая. Да, было время, когда для меня на ней свет клином сошелся, однако теперь я бы и смотреть в ее сторону не пожелал. Если я просил препоручить мне ее судьбу, то лишь потому, что ненавижу отнимать чью-то жизнь! А бесчестно обойтись с Лю Шен я не способен. Ради всего святого, да я готов хоть нынче жениться на ней, только она сама не согласится. Закон ее страны запрещает женщине вступать в брак дважды, и для кхитайцев подобные установления священны и незыблемы.
— Ну, этой-то беде можно помочь, — заметил киммериец в ответ, — Лю Шен подданная не Кхитая, а Аквилонии. Ничего! Если ты не кривишь душой, дальше вы с ней как-нибудь сами разберетесь. Но только после того, как уничтожите проклятый цветок — ты еще не забыл о нем? Некогда я был лучшим вором Шадизара, да и мотом мне частенько доводилось проникать туда, где меня вовсе не ждали. Дворец охраняется довольно скверно, мы вполне справимся с тем, чтобы оказаться внутри. Ты идти сможешь?
Или для тебя любая лужа помоев — непреодолимая преграда?
— Не любая, а только такая, в которой плавают рыбьи головы, — усмехнулся Ринальд. — Конечно, смогу. Но разве ты тоже намерен отправиться с нами?
— Еще бы нет, конечно, намерен.
— Но я бы и один справился.
Киммериец посмотрел на пего с изрядной долей сомнения. Да, лэрд Ринальд участвовал во множестве битв и сражений, он был отважным и решительным человеком, способным, не дрогнув, смотреть в лицо опасности и смерти — но в открытом бою. А опыт действий в совсем иных обстоятельствах, когда требовалось незамеченным добраться до цели, у Ринальда отсутствовал напрочь. И, пожалуй, он выбрал не самое удачное время для того, чтобы начать практиковаться в такого рода делах, о чем Конан ему тут же и сообщил, не стараясь особо подбирать выражения.
— Ты же попадешься, приятель, — вздохнул он. — Лазутчик из тебя никакой. Вся надежда на Лю Шен, — причем, Конан вовсе не имел намерения сознательно оскорбить этими словами Ринальда, но лэрд, естественно, почувствовал себя уязвленным.
— Посмотрим, что ты скажешь, господин, когда я сделаю все, как надо, — сказал он, подняв на киммерийца полные обиды глаза.
— Я уверен, что ты будешь очень стараться, — заверил его Конан. — Но нет ничего унизительного в том, если кто-то в битве прикрывает спину, верно? Я не пойлу в саму оранжерею, однако во дворец — непременно. В одиночку действовать более рискованно, а нам просто нельзя проиграть. Не в этот раз, Ринальд.
Глава XXV
Конечно, бьющийся в предсмертной агонии Эвер никому уже не мог поведать о том, что накануне свой роковой встречи с Конаном и Ринальдом Дэйну не видел. Отправившись, в очередной раз, к Треворусу, домой она так и не возвратилась, впрочем, Эвер ожидал чего-то подобного и только вздохнул с облегчением, получив некоторую передышку: ибо незадолго до этого Дэйна сделалась совершенно невыносимой, злой, как тысяча фурий сразу, и выражала свои чувства обычным в таких случаях способом, взявшись крушить фарфор и швырять стулья об стены. Такие приступы буйства случались у нее в последнее время все чаще, сменяясь затем чернейшей меланхолией.