Террор, направленный против отдельных личностей, не решил бы всей проблемы подавления народного сопротивления безбожной власти. На место одного убитого подвижника незамедлительно вставал единомышленник и ученик, а на смену тому приходил другой. Необходимо было придумать систему осуществления массовых репрессий и охватить ими как можно большее количество недовольных среди народонаселения России. И такой способ был найден. Через некоторое время, после начала нового, 1918 года, по предложению Ленина в обиход карательной системы большевиков была введена новая форма общественных наказаний — «концентрационный лагерь», место, где содержались сотни и тысячи взятых в заложники граждан. Содержавшиеся в концентрационных лагерях люди были бесправны, лишены связи с внешним миром и подлежали расстрелу в случае необходимости.
В своих распорядительных записках Ленин не давал расширенных рекомендаций по обхождению с заключенными. Подразумевалось, что читающие его строки товарищи по партии прекрасно понимали, что их вождем им предоставлялась возможность действовать на свое усмотрение: «Провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». В другом распоряжении, предназначенном для немедленного практического осуществления, Ленин настоятельно требовал от исполнителей своей воли: «Необходимо обезопасить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях».
Под территорию лагерей ВЧК отводились пустующие земли за городами, брошенные или конфискованные баржи, здания монастырей или заброшенные промышленные учреждения: заводы и т. п. В древнем Соловецком монастыре, еще при жизни Ленина, возник один из самых известных северных лагерей, будущий С.Л.О.Н. (Соловецкий лагерь особого назначения). Туда в течение короткого времени были отправлены и там замучены десятки архиереев и протоиереев, сотни монахов, священников, а потом и великое множество мирян, присылаемых на Соловецкие острова для «перевоспитания». Русский художник Михаил Васильевич Нестеров сказал как-то, обращаясь к своему сокамернику в день получения тем приговора: «Не бойтесь Соловков. Там Христос близко». Трагический смысл добродушного на первый взгляд названия лагеря сполна отразили условия содержания заключенных. Изощренные издевательства, пытки, физическое уничтожение тысяч людей придали самому слову — Соловки — зловещее звучание.
Спустя четыре года после «открытия» лагеря, в 1927 году, там содержалось уже 12 896 человек более чем 48 национальностей. Среди них помимо русских оказались евреи, белорусы, эстонцы, немцы и финны. Содержались там и венгры, персы, китайцы, греки, турки, афганцы, французы и итальянцы. Всего с 1923 по 1928 год число заключенных на Соловках возросло с 2,5 тыс. до 22 тыс. человек. На протяжении почти двух десятилетий, до 1939 года, сотни тысяч заключенных плотно заполняли помещения кремля и отдаленных скитов. Осужденные проживали в старых землянках, душных бараках и едва отапливаемых монастырских зданиях.
Первыми на Соловки были сосланы политические противники большевиков — эсеры, меньшевики, анархисты, чины белых армий; попадали сюда и уголовники. Крупные воры и бандиты встречались на Соловках единицами. Поймать их было нелегко, при тогдашней организационной слабости ГПУ и УРО (уголовного розыска), а пойманные уголовники охотно принимались на службу в те же учреждения в качестве агентов, следователей, палачей, инспекторов. Например, начальником так называемого «бандотдела» Московского ГПУ служил некто Буль, в прошлом атаман крупной бандитской шайки, широко известный в уголовном мире как «мокрушник» (убийца); его помощник по кличке Шуба в недавнем прошлом — бывший бандит.