Описание грядущей катастрофы вызвало волну тревоги по поводу вероятного истребления насекомых, в средствах массовой информации, и общественности. Энтомологи, ошеломленные тем, что их деятельность оказалась в центре внимания, начали копаться в своих записях о численности насекомых, чтобы представить доказательства того, что они уже давно обсуждали между собой.
Одним из таких ученых стал Себастьян Зайбольд из Мюнхенского технического университета. Он состоял в группе исследователей, которые почти десять лет, вплоть до 2017 года, изучали биологическое разнообразие примерно трехсот участков травяных угодий и лесов в немецких землях – Бранденбурге, Тюрингии и Баден-Вюртемберге. Когда крефельдское исследование получило широкую огласку, ученые поняли, что у них в руках огромная база данных. «Мы читали ту статью и говорили друг другу: "Хотя наше исследование не столь продолжительное, у нас есть неплохая выборка. Давайте посмотрим"», – рассказывает Зайбольд.
В лесу ученые использовали ловушку для летающих насекомых, которая представляет собой натянутый между деревьями прозрачный пластиковый барьер. Насекомые врезаются в него и через воронку попадают в расположенную внизу емкость для сбора. На лугах насекомых отлавливали с помощью энтомологической сети в июне и августе. Работа занимала много времени. Каждое пойманное насекомое нужно было отвезти в мюнхенскую лабораторию, выдержать в этаноле и поместить к своему виду. Исследователи собрали и отправили таксономистам более миллиона членистоногих, включая пауков. Согласно заключению, собранные образцы относились к 2700 разным видам.
По словам Зайбольда, выявленная динамика колебаний популяций насекомых за это десятилетие оказалась крайне неожиданной. Коллега Зайбольда, Вольфганг Вайссер, охарактеризовал ее другим словом – «пугающая». На лугах численность видов снизилась на треть, а биомасса всех насекомых сократилась на две трети. В лесах биоразнообразие также лишилось трети видов, а биомасса упала на 41 %. Неудивительно, что травяные угодья, окруженные сельскохозяйственными полями, показали худший результат, но, что касается видов, деградация наблюдалась у всех: плотоядных, травоядных и падальщиков. В лесах уменьшилась численность всех видов, кроме травоядных, но последнее произошло главным образом за счет смены древесных пород: хвойные деревья уступили место лиственным.
На этот раз СМИ были готовы к катастрофическим выводам ученых. Статья была опубликована примерно два года спустя после крефельдского «грома среди ясного неба», в семь часов вечера, и уже через час о ней заговорили в новостях на немецком телевидении. В течение следующих нескольких дней эстафету подхватили крупные газеты Германии, Франции, Швейцарии и Австрии. Зайбольд, когда его завалили твитами, понял: люди чувствуют, что могут лишиться того, что им дорого. «Конечно, тигры и носороги прекрасные животные, но они живут где-то далеко, – говорит он. – Что люди могут сделать, так это позаботиться о тех, кто живет рядом, в их саду или регионе. Важно, чтобы все понимали последствия решений, которые они принимают каждый день». Шквал привлекающих внимание исследований насекомых вызвал в научном мире критику по поводу отнюдь не научного уровня истерии. Заявления о катастрофе кажутся несколько преждевременными, когда МСОП присвоил статус охраняемых видов лишь 1 % насекомых, а среди позвоночных таковыми считаются целых две трети. Исследование Зайбольда, как и прочие, содержит оговорки и неизвестные. Оно ничего не говорит нам о темпах вымирания насекомых за пределами Германии, а десять лет, по сути, не такой уж большой промежуток времени. Что, если численность жуков, мух и пчел восстановится в течение следующего десятилетия?