И друзья, и недруги Велисария с одинаковой настойчивостью требовали его возвращения в Италию для спасения завоеванной им страны и возложенное на ветерана-главнокомандующего поручение вести войну с готами было в одно и то же время и доказательством доверия, которое он внушал, и чем-то вроде ссылки. Живя рабом Константинопольского дворца, после того как был героем на берегах Евфрата, Велисарий неохотно взялся за трудную задачу поддержать свою репутацию и загладить ошибки своих преемников. Море было открыто для римлян: корабли и войска были собраны в Салоне неподалеку от Диоклетианова дворца; в Поле, в Истрии, Велисарий дал отдых своей армии и сделал ей смотр; затем, обогнув берега Адриатического моря, вошел в Равеннскую гавань и разослал по подвластным ему городам не подкрепления, а приказания. В своей первой публичной речи он обратился к готам и к римлянам от имени императора, на время отложившего завоевание Персии и внявшего мольбам своих итальянских подданных. Он слегка указал на причины и на виновников недавних бедствий, постарался устранить опасение наказаний за прошлое и надежду безнаказанности в будущем и не столько с успехом, сколько с усердием, пытался соединить всех подчиненных ему лиц узами привязанности и повиновения. Он говорил им, что его всемилостивейший монарх Юстиниан расположен прощать и награждать и что из собственного интереса и из чувства долга они должны вразумлять своих соотечественников, вовлеченных в заблуждение коварными происками узурпатора. Но ни один человек не покинул знамени готского короля. Вели-сарий скоро убедился, что он прислан для того, чтобы быть праздным и бессильным свидетелем славы юного варвара, и написал к императору следующее письмо, верно и живо изображающее скорбь его благородной души: "Всемилостивейший государь! Мы прибыли в Италию, не имея с собой ничего, что нужно для войны, - ни людей, ни лошадей, ни оружия, ни денег. Во время нашего проезда по селениям Фракии и Иллирии мы с крайним трудом собрали около четырех тысяч рекрутов, у которых нет одежды и которые не привычны ни к владению оружием, ни к лагерным упражнениям. Солдаты, которых я нашел в этой провинции, недовольны, запуганы и совсем упали духом; при слухе о приближении неприятеля они соскакивают со своих лошадей и бросают свое оружие. Податей собирать нельзя, потому что Италия находится в руках варваров; а так как мы не имеем средств платить, то мы не имеем права ни приказывать, ни даже давать советы. Могу вас уверить, августейший государь, что большая часть ваших войск уже покинула свои знамена и перешла на сторону готов. Если бы война могла быть доведена до конца присутствием одного Велисария, то вы имели бы основание быть довольными, так как Велисарий находится в Италии. Но если вы желаете победить, то для этого требуется совершенно иная подготовка; без войск титул главнокомандующего есть пустое название. Было бы полезно возвратить мне моих ветеранов и моих личных телохранителей. Я могу начать кампанию только по прибытии достаточного числа легких и тяжеловооруженных войск, и не иначе как за наличные деньги вы можете привлечь на службу сильный отряд гуннской кавалерии, который нам положительно необходим". Один из пользовавшихся доверием Велисария офицеров был отправлен из Равенны с поручением скорее собрать и привести подкрепления; но это поручение осталось неисполненным, и сам посланец задержался в Константинополе выгодным бракосочетанием. Выведенный из терпения проволочками и обманутый в своих ожиданиях, римский главнокомандующий переехал обратно через Адриатическое море и стал дожидаться в Диррахии прибытия войск, которые медленно набирались между подданными и союзниками империи. После их прибытия его военные силы все еще оказывались недостаточными для освобождения Рима, который был со всех сторон обложен войсками готского короля. Так как для прохода по Аппиевой дороге, которая была покрыта варварами, требовалось дней сорок, то Велисарий, благоразумно уклонявшийся от битвы, предпочел безопасный и скорый пятидневный переезд морем от берегов Эпира к устью Тибра.