Тот же самый Григорий, обративши в христианство Британию, поощрял благочестивую королеву лангобардов Теоделинду распространять Никейский символ веры между победоносными дикарями, которые запятнали свое недавнее обращение в христианство арианскими еретическими верованиями. Ее благочестивые усилия, однако, оставили достаточно места для предприимчивости и для успешных подвигов будущих миссионеров, и во многих городах Италии еще не прекращалась борьба между епископами враждующих партий. Но дело ариан мало-помалу гибло под тяжестью истины, личных интересов и примера высокопоставленных лиц и распря, возникшая в Египте из Платонова учения, прекратилась, после трехсотлетней борьбы, вместе с окончательным обращением в католицизм живших в Италии лангобардов.
Первые миссионеры, проповедовавшие между варварами, ссылались на свидетельство рассудка и требовали для себя веротерпимости. Но лишь только они успели утвердить свое владычество над умами, они принудили христианских монархов искоренять без всякого милосердия остатки римских или варварских суеверий. Преемники Хлодвига назначили сто ударов плети в наказание крестьянам, отказывавшимся от уничтожения своих идолов; приношение жертвы демонам было подвергнуто англосаксонскими законами еще более тяжелым наказаниям тюрьмой и конфискацией, и даже мудрый Альфред счел своим неизбежным долгом придерживаться чрезмерной строгости Моисеевых законов. Но и наказания и преступления мало-помалу прекратились среди обратившегося в христианство населения; богословским спорам не давало никакой пищи невежество, а религиозная нетерпимость, по невозможности отыскать ни язычников, ни еретиков, была вынуждена довольствоваться преследованием евреев. Эта нация изгнанников основала несколько синагог в галльских городах, а в Испании она развела со времен Адриана множество колоний. Богатства, накопленные ими торговлей и искусными финансовыми операциями, возбудили жадность в их повелителях, а притеснять их можно было безопасно, так как они утратили и способность владеть оружием, и даже все, что могло бы напоминать им о военном ремесле. Царствовавший в начале седьмого столетия готский король Зизебут прямо приступил к самым строгим мерам. Девяносто тысяч евреев были вынуждены принять таинство крещения; у упорствовавших неверующих отбирали собственность, подвергали их пыткам, и еще остается нерешенным, было ли им дозволено покидать родину. Даже испанское духовенство старалось сдерживать чрезмерное рвение католического короля и торжественно постановило следующее несообразное со здравым смыслом правило: нельзя насильно заставлять принимать таинства, но, ради достоинства церкви, следует заставлять уже окрестившихся евреев исполнять внешние обряды религии, - в которую они не верили и которая была им противна. Частые уклонения от этого правила побудили одного из преемников Зизебута изгнать весь народ из своих владений, а Толедский собор издал декрет, обязывавший всех готских королей приносить клятву, что они никогда не отменят этого благотворного распоряжения. Но тиранам не хотелось выпускать из своих рук несчастных, которых им так нравилось пытать, - не хотелось лишить самих себя трудолюбивых рабов, которых они могли угнетать с денежными для себя выгодами. Поэтому евреи не покидали Испании и жили в ней под гнетом тех самых гражданских и церковных законов, которые были в той же самой стране целиком перенесены в кодекс инквизиции. Готские короли и епископы в конце концов поняли, что угнетения порождают ненависть и что эта последняя рано или поздно найдет случай для отмщения. Народ, питавший тайную или явную вражду к христианам, не переставал размножаться в рабстве и в страданиях, а интриги евреев содействовали быстрому успеху арабских завоевателей.
Лишь только варвары перестали оказывать непопулярной арианской ереси свое могущественное покровительство, она впала в презрение и в забвение. Но греки все еще сохраняли свою склонность к философским отвлеченностям и к болтливости; всякое вновь возникавшее учение возбуждало новые вопросы и новые споры, и всякий честолюбивый прелат или фанатичный монах был в состоянии нарушить внутреннее спокойствие церкви и даже империи. Историк может оставить без внимания эти споры, не проникавшие за пороги школ и соборов. Манихеи, старавшиеся согласовать религию Христа с религией Зороастра, тайно проникли внутрь провинций; но эти чужеземные сектанты были вовлечены в гибель, постигшую гностиков, и изданные против них императорские декреты приводились в исполнение всеобщей к ним ненавистью. Рациональные теории последователей Пелагия (Пелагий - христ. имя английского монаха Моргана, жившего на рубеже IV-V вв., основавшего в 384 г. школу в Риме. Его учение тяготело к античной философии ("свобода выбора" человека в достижении спасения), а потому было встречено в штыки ортодоксами. Пелагий был обвинен в ереси, предан анафеме и изгнан. - Прим. ред.) проникли из Британии в Рим, в Африку и в Палестину и незаметным образом исчезли в веке суеверий. Но спокойствие Востока было нарушено спорами последователей Нестория и Евтихия (Несторий - константинопольский патриарх в 428-431 гг. Основатель несторианства (признание Христа человеком, преодолевшим человеческую слабость и ставшего мессией), осужденного как ересь на Третьем Вселенском соборе (Эфесском) в 431 г. Несторий был низложен, осужден как еретик и сослан в Египет. Евтихий - константинопольский архимандрит, основатель монофизиатства (признание Христа Богом, а не богочеловеком). Учение Евтихия было осуждено как ересь Константинопольским собором 448 г., он сам низложен) , пытавшихся объяснить тайну воплощения и ускорившими падение христианства в той самой стране, где оно зародилось. Эти споры впервые возникли в царствование Феодосия Младшего, но их важные последствия заходят далеко за пределы того, что должно служить содержанием этого тома. Нить метафизических аргументов, распри честолюбивого духовенства и их политическое влияние на упадок Византийской империи могли бы служить интересным и поучительным сюжетом для истории, обнимающей период времени от созыва Вселенских соборов Эфесского и Халкедонского до завоевания Востока преемниками Мухаммеда.
Галлы, с нетерпением выносившие иго римлян, получили достопамятный урок от одного из Веспасиановых военачальников, разумные наставления которого приобрели изящную форму под гениальным пером Тацита. "Покровительство республики избавило Галлию от внутренних раздоров и от нашествий внешних врагов. С утратой национальной независимости вы приобрели название и привилегии римских граждан. Вы вместе с нами пользуетесь прочными выгодами гражданского управления, а благодаря вашей отдаленности от нас вы менее нас терпите от случайных злоупотреблений тирании. Вместо того чтобы пользоваться правами завоевателей, мы удовольствовались обложением вас такими налогами, какие необходимы для сохранения вашей собственной безопасности. Спокойствие не может быть обеспечено без армии, а армия должна содержаться на счете населения. Для вашей, а не для нашей пользы мы охраняем рейнскую границу от свирепых германцев, которые так часто пытались и всегда будут стараться променять свои леса и болота на богатые и плодоносные земли Галлии. Падение Рима было бы пагубно для провинций, и вы были бы погребены под развалинами того величественного здания, которое было воздвигнуто мужеством и мудростью восьми столетий. Ваша воображаемая свобода была бы нарушена и подавлена варварским повелителем, и за изгнанием римлян последовали бы непрестанные вторжения варварских завоевателей". Этот благотворный совет был принят галлами, а это странное предсказание оправдалось на деле. Сражавшиеся с Цезарем отважные галлы незаметным образом слились, в четырехсотлетний период времени, с общей массой римских граждан и подданных, Западная империя разрушилась, а перешедшие Рейн германцы с яростью напали на Галлию и возбудили в ее мирном и образованном населении презрение и отвращение.