Верные своему государю неапольские солдаты и граждане ожидали своего спасения от такого монарха, который оставался праздным и почти равнодушным зрителем их гибели. Феодат укрылся за стенами Рима, между тем как его кавалерия прошла сорок миль по Аппиевой дороге и расположилась лагерем на Понтинских болотах, которые незадолго перед тем были высушены и благодаря проведению канала в девятнадцать миль длины превращены в превосходные пастбища. Но главные военные силы готов были разбросаны по Далмации, в земле венетов и по Галлии, а их слабоумный король был смущен неудачным исходом ворожбы, по-видимому предвещавшим падение его владычества. И самые низкие рабы способны укорять несчастного господина в ошибках и в малодушии. Сознававшие свои права и свою силу варвары занимались среди праздной лагерной жизни тем, что, не стесняясь, порицали поведение Феодата; они объявили, что он недостоин своего происхождения, своего народа и своего престола и с единогласного одобрения подняли на щитах своего военачальника Витигеса, выказавшего свою храбрость в иллирийской войне. При первом известии об этом происшествии низложенный монарх попытался избавиться бегством от правосудия своих соотечественников; но его преследовало мщение за личную обиду. Один гот, которого Феодат оскорбил в его любовной привязанности, настиг беглеца на Фламиниевой дороге и, не обращая никакого внимания на его малодушные вопли, умертвил его в то время, как он лежал распростертым на земле, подобно жертве (по выражению историка) у подножия алтаря. Воля народа дает самое лучшее и самое безукоризненное право царствовать над ним; но такова была сила существовавшего во все века предрассудка, что Витигес нетерпеливо желал возвратиться в Равенну для того, чтобы принудить дочь Амаласунты вступить с ним в брак и тем доставить ему хоть слабую тень наследственного права на престол. Немедленно был созван народный совет, и новый монарх примирил нетерпеливых варваров с унизительной предосторожностью, которая казалась тем более благоразумной и необходимой, что поведение его предшественника возбуждало общее неодобрение. Готы согласились отступить перед победоносным неприятелем, отложить до следующей весны наступательные военные действия, собрать свои разбросанные военные силы, отказаться от своих дальних владений, а оборону самого Рима вверить преданности его жителей. Один престарелый воин, по имени Левдерис, был оставлен в столице с четырьмя тысячами солдат, то есть с таким слабым гарнизоном, который мог бы служить подмогой для усердия римлян, но не был в состоянии противиться их желаниям. Умами населения внезапно овладел религиозный и патриотический энтузиазм; оно с неистовством заявило, что впредь апостольский престол не должен быть оскверняем владычеством ариан или дозволением исповедовать их религию, что северные варвары впредь не должны попирать ногами гробницы Цезарей, и, не соображая того, что Италии придется снизойти на степень подчиненной Константинополю провинции, стали требовать восстановления императорской власти, в котором видели начало новой эры свободы и благоденствия. Депутаты от папы и от духовенства, от сената и от народа пригласили Юстинианова наместника принять от них добровольную присягу в верности и вступить в город, который отворит перед ним свои ворота. Укрепив только завоеванные им Неаполь и Кумы, Велисарий прошел двадцать миль до берегов Вултурна, осмотрел остатки древнего величия Капуи и остановился в том пункте, где сходятся дороги Латинская и Аппиева. Несмотря на то что по построенной цензором Аппием дороге постоянно ездили в течение девяти столетий, она не утратила своей первобытной красоты, и нельзя было найти ни одной трещины в широких гладких камнях, из которых была так солидно построена эта хотя и узкая, но прочная дорога. Однако Велисарий предпочел Латинскую дорогу, которая была дальше от моря и от болот и шла вдоль подножия гор на протяжении ста двадцати миль. Его противники исчезли: когда он вступил в город через Азинарские ворота, гарнизон удалился по Фламиниевой дороге, не подвергаясь преследованию, и город избавился от ига варваров после шестидесятилетней рабской зависимости. Один Левдерис - из гордости или с досады - не захотел следовать за беглецами, и этот готский вождь был отправлен в качестве победного трофея вместе с ключами Рима к подножию Юстинианова трона.
Первые дни, совпадавшие с временем празднования старинных Сатурналий, были посвящены взаимным поздравлениям и выражениям общей радости, а затем католики стали готовиться, без всякого с чьей-либо стороны соперничества, к предстоявшему празднованию Рождества Христова. В своих коротких сношениях с героем римляне получили некоторое понятие о тех добродетелях, которые история приписывала их предкам; для них послужило назидательным примером уважение, которое Велисарий оказывал преемнику св.Петра, а введенная им строгая дисциплина доставила им, среди военных тревог, все благодеяния внутреннего спокойствия и правосудия. Они радовались его быстрым военным успехам, подчинившим ему всю окрестную страну до Нарни, Перузии и Сполето; но и сенат, и духовенство, и утративший мужество народ пришли в ужас, когда узнали, что он решился и скоро будет вынужден выдержать осаду против всех военных сил готской монархии. В течение зимы Витигес готовился к борьбе деятельно и с успехом. Из своих грубых жилищ и из дальних гарнизонов готы собрались в Равенну для защиты своего отечества, и так было велико их число, что, после того как была отправлена целая армия на помощь Далмации, под королевским знаменем выступили в поход сто пятьдесят тысяч воинов. Готский король распределил между ними оружие и коней, богатые подарки и щедрые обещания, сообразно с рангом или с личными достоинствами каждого; он двинулся по Фламиниевой дороге, не захотел тратить время на бесполезную осаду Перузии и Сполето, миновал неприступный утес, на котором стоит Нарни, и остановился в двух милях от Рима подле Мильвийского моста. Этот узкий проход был защищен башней, и Велисарий рассчитывал, что для постройки нового моста потребуется дней двадцать. Но трусость поставленных в башне солдат, частью спасшихся бегством, частью перешедших к неприятелю, разрушила его ожидания и подвергла его самого самой неминуемой опасности. Во главе тысячи всадников римский главнокомандующий вышел из Фламиниевых ворот с целью отыскать место для выгодной позиции и осмотреть положение неприятельского лагеря; он предполагал, что варвары еще не перешли Тибра, но был внезапно окружен и атакован их бесчисленными эскадронами. Судьба Италии зависела от его жизни, а дезертиры указывали на бывшую под ним в этот достопамятный день гнедую лошадь с белой мордой, и со всех сторон раздались крики: цельтесь в гнедую лошадь. Каждый лук был натянут, и каждый дротик был направлен с желанием попасть в эту цель, и тысячи людей повторяли и исполняли это приказание, не зная его настоящего мотива. Самые смелые из варваров приближались на такое расстояние, что могли вступать в более достохвальный бой мечами и копьями, и похвалы неприятеля почтили смерть знаменосца Визанда, который не покидал своего передового поста до тех пор, пока не получил тринадцать ран - быть может, от руки самого Велисария. Римский главнокомандующий был силен, расторопен и ловок; во все стороны он наносил тяжелые и смертельные удары; его верные телохранители не уступали ему в мужестве и оберегали его особу, и готы обратились в бегство перед героем, лишившись тысячи человек. Римляне имели неосторожность преследовать их до самого лагеря и, не будучи в состоянии выдержать напора многочисленных неприятельских сил, отступили к городским воротам сначала тихим шагом, а потом с торопливостью; эти ворота были заперты для того, чтобы остановить бегущих, а общее смятение усилилось от распространившегося слуха, будто Велисарий убит. Действительно, его лицо было неузнаваемо от покрывавших его пота, пыли и крови; его голос охрип, и его физические силы почти совершенно истощились; но его мужество было по-прежнему непоколебимо; он умел внушить такую же бодрость своим упавшим духом боевым товарищам, и их последняя атака была такая отчаянная, что обратившиеся в бегство варвары вообразили, будто из города устремилась на них полная свежих сил новая армия. Тогда Фламиниевы ворота отворились для настоящего триумфа; но не прежде, как осмотревши все посты и сделавши все нужные распоряжения для обеспечения общественной безопасности, Велисарий склонился на убеждения жены и друзей и подкрепил свои силы пищей и сном. С тех пор как было усовершенствовано военное искусство, военоначальникам редко приходится или даже вовсе не позволяется выказывать личную храбрость, которая требуется от солдат, и пример Велисария можно поставить наряду с редкими примерами Генриха IV, Пирра и Александра.
После этого первого и неудачного испытания сил своего противника вся готская армия перешла через Тибр и приступила к осаде, продолжавшейся до ее окончательного отступления более года. Каковы бы ни были размеры Рима, создаваемые фантазией, точные вычисления географа определяют его окружность в двенадцать миль и триста сорок пять шагов, и эта окружность, за исключением приращений со стороны Ватикана, была неизменно одна и та же со времен Аврелианова триумфа до мирного, но бесславного царствования современных нам пап. Но в дни величия Рима все пространство внутри его стен было наполнено зданиями и жителями, а тянувшиеся вдоль больших дорог многолюдные предместья были похожи на лучи, устремлявшиеся во все стороны из одного общего центра. Невзгоды смыли своим потоком эти внешние прикрасы и даже оставили обнаженной и пустынной значительную часть семи холмов. Тем не менее Рим, при своем тогдашнем положении, мог выставить более тридцати тысяч годных для военной службы мужчин, которые, несмотря на свое незнакомство с дисциплиной и с военными упражнениями, были большей частью так закалены происходящими от бедности лишениями, что были способны сражаться за свою родину и свою религию. Предусмотрительность Велисария не пренебрегла этим важным ресурсом. Для его солдат служили пособием усердие и исправность жителей, которые бодрствовали в то время, как они спали, и работали в то время, как они отдыхали; он принял на службу самых храбрых и самых бедных римских юношей, добровольно предложивших ему свои услуги, и отряды горожан иногда фигурировали на незанятых постах вместо настоящей армии, занятой в это время исполнением более важных обязанностей. Но всего более он рассчитывал на ветеранов, сражавшихся под его начальством в войнах персидской и африканской, и хотя это храброе войско уменьшилось до пяти тысяч человек, он решился защищать со столь ничтожными силами окружность в двенадцать миль против армии из ста пятидесяти тысяч варваров. В городских стенах, которые были частью вновь построены, частью реставрированы Велисарием, еще можно отличить материалы старой постройки, а укреплениями был окружен весь город, за исключением сохранившегося до сих пор промежутка между воротами Pincia и Flaminia, который был оставлен суеверными готами и римлянами под надежной охраной апостола Петра. Стенные зубцы, или бастионы, имели форму острых углов; широкий и глубокий ров охранял доступ к валу, а помещавшимся на валу стрелкам из лука помогали военные машины - balista, или самострелы в виде дуги, метавшие в неприятеля коротенькие, но очень тяжелые стрелы, и onagri, или дикие ослы, которые наподобие пращи метали камни и ядра громадной величины. Поперек Тибра была перекинута цепь; арки водопроводов были сделаны непроходимыми, а мола, или гробница Адриана, была впервые приспособлена к тому, чтобы служить цитаделью. Это почтенное здание, в котором хранился прах Антонинов, состояло из кругообразной башни, возвышавшейся над четырехугольным фундаментом; оно было покрыто снаружи белым паросским мрамором и было украшено статуями богов и героев, и всякий любитель изящных искусств со скорбью вздохнет, когда узнает, что произведения Праксителя или Лисиппа снимались со своих высоких пьедесталов и бросались в ров на головы осаждающих. Защиту каждых городских ворот Велисарий поручил особому доверенному лицу с благоразумным и не допускавшим возражений приказанием: как бы ни была велика тревога, ни за что не покидать своего поста и полагаться на заботливость главнокомандующего в том, что касалось безопасности Рима. Громадной готской армии было недостаточно для того, чтобы окружить со всех сторон обширный город; из четырнадцати городских ворот она обложила только семь - от Пренестских ворот до Фламиниевой дороги, и Витигес разделил свои войска на шесть лагерей, каждый из которых был обнесен рвом и валом. На тосканской стороне реки, на поле или в окружности Ватикана, был устроен седьмой лагерь с целью господствовать над Мильвийским мостом и над плаванием по Тибру; но готы с благочестием приближались к соседней церкви Св. Петра, и исповедовавший христианскую религию неприятель относился в течение всей осады с особым уважением к жилищу св. апостолов. В века военного могущества, всякий раз, как сенат декретировал завоевание какой-нибудь отдаленной страны, консул возвещал об открытии военных действий тем, что отворял с торжественной церемонией двери храма Януса. Так как в настоящем случае война велась внутренняя, то такое предуведомление было бы излишним, да и самая церемония была отменена введением новой религии. Но бронзовый храм Януса все еще возвышался на форуме и был таких размеров, что в нем могла помещаться лишь статуя бога, которая имела пять локтей в вышину и изображала человеческую фигуру с двумя лицами - одним, обращенным к востоку, а другим, обращенным к западу. Двойные двери были также сделаны из бронзы, а бесплодное усилие повернуть их на их заржавленных петлях обнаружило скандальную тайну, что некоторые из римлян еще придерживались суеверия своих предков.