В то же время племянник Виталиана Иоанн Кровожадный был отправлен с двумя тысячами отборных всадников сначала в Альбу, к берегам Фуцинского озера, а потом на границы Пицена, к берегам Адриатического моря. "В этой провинции (сказал ему Велисарий) готы оставили свои семейства и свои сокровища без всякой охраны, не подозревая, что им может угрожать опасность. Они, без всякого сомнения, нарушат перемирие; пусть же они почувствуют на себе ваше присутствие, прежде нежели дойдет до них слух о вашем наступательном движении. Щадите италийцев; не оставляйте у себя в тылу ни одного укрепленного неприятелем пункта и сохраните в целости добычу для равного и общего дележа. Было бы несправедливо (прибавил он улыбаясь), если бы, в то время как мы трудимся над истреблением трутней, наши более счастливые ратные товарищи захватили и съели весь мед".
Все племя остготов собралась для нападения на Рим и истощило почти все свои силы на его осаду. По словам одного интеллигентного очевидца, по меньшей мере одна треть их громадной армии погибла в частых и кровопролитных сражениях, происходивших под стенами города. Дурная репутация и пагубное влияние летнего воздуха уже в ту пору могли быть приписаны упадку земледелия и уменьшению народонаселения, а страдания, которые пришлось выносить от голода и от заразных болезней, усиливались от небрежности самих готов и от недоброжелательства местных жителей. В то время как Витигес боролся с неудачами, в то время как он колебался, что предпочесть - позор или совершенную гибель, семейные заботы ускорили его отступление. Дрожавшие от страха посланцы уведомили короля готов, что Иоанн Кровожадный распространял опустошение от Апеннинских гор до Адриатического моря, что хранившиеся в Пицене богатая добыча и бесчисленные пленники были отправлены внутрь укреплений Римини и что этот грозный вождь разбил его дядю, угрожал его столице и путем тайных сношений, склонил к измене его жену - высокомерную дочь Амаласунты. Однако, прежде чем отступить, Витигес сделал последнюю попытку взять город или штурмом, или врасплох. В одном из водопроводов удалось открыть тайный проход; два жителя Ватикана, соблазнившись щедрыми подарками, обещали напоить пьяными стражу Аврелиановых ворот; предполагалось напасть на городские стены по ту сторону Тибра в таком месте, которое не было укреплено башнями, - и варвары двинулись с факелами и штурмовыми лестницами на приступ ворот Пинчио. Но все замыслы неприятеля были разрушены неустрашимой бдительностью Велисария и его отряда ветеранов, которые, даже в минуты самой большей опасности, не дали повода сожалеть об отсутствии их ратных товарищей, и готы, утратив всякую надежду на успех и страдая от недостатка съестных припасов, стали громко требовать, чтобы их распустили по домам, прежде нежели истечет срок перемирия и прежде нежели снова соберется вся римская кавалерия. Через год и девять дней после начала осады когда-то сильная и победоносная армия сожгла свои палатки и в беспорядке обратно перешла через Мильвийский мост. Но этот переход не совершился безнаказанно: отступавшие густыми массами готы теснились в узком проходе и падали в Тибр или от страха, или под ударами преследовавшего их неприятеля, и римский главнокомандующий, выйдя за ними в погоню из ворот Пинчио, нанес им немало позорных и смертельных ран. Длинные ряды хворых и упавших духом варваров медленно тащились по Фламиниевой дороге, с которой им иногда приходилось сворачивать в сторону для того, чтобы избежать встречи с римскими гарнизонами, охранявшими большую дорогу, которая вела в Римини и в Равенну. Однако эта обращенная в бегство армия еще была так сильна, что Витигес мог отрядить десять тысяч человек, для защиты тех городов, потеря которых была бы для него особенно чувствительна, и мог дать столько же человек своему племяннику Урайе с поручением наказать возмутившийся Милан. Во главе своих главных военных сил он предпринял осаду города Римини, отстоявшего от готской столицы лишь на тридцать три мили. Невысокий вал и неглубокий ров защитили осажденный город от неприятеля благодаря искусству и мужеству Иоанна Кровожадного, который разделял с простыми солдатами их труды и опасности и на менее блестящем поприще соперничал с воинскими дарованиями своего великого начальника. Устроенные варварами башни и тараны он сделал бесполезными; их нападения он отразил, а томительная блокада, которая довела гарнизон до самого крайнего голода, дала время собрать и выслать римские войска. Флот, завладевший врасплох Анконой, отплыл вдоль берегов Адриатического моря на выручку осажденного города. Евнух Нарсес высадился в Пицене с двумя тысячами герулов и пятью тысячами самых храбрых солдат, присланных с Востока. Он силой проложил себе путь сквозь Апеннины; десять тысяч ветеранов обошли горы под предводительством самого Велисария, и новая армия, лагерь которой освещался бесчисленными огнями, по-видимому, стала подвигаться вперед по Фламиниевой дороге. Пораженные удивлением и отчаянием, готы прекратили осаду Римини и бросили свои палатки, свои знамена и своих вождей, и Витигес, который или сам подал пример обращения в бегство, или последовал примеру других, остановился только тогда, когда нашел убежище за стенами и болотами Равенны.
Эти стены и несколько крепостей, неспособных помогать одна другой, были все, что оставалось от готской монархии. Италийские провинции приняли сторону императора, а его армия, мало-помалу разросшаяся до двадцати тысяч человек, могла бы легко и скоро довершить завоевание Италии, если бы она не была ослаблена раздорами римских вождей. Перед окончанием осады Рима Велисарий запятнал свою безупречную репутацию непонятным и неосмотрительным актом жестокосердия. Военный губернатор города Сполето Константин задержал преданного императору итальянца Президия в то время, как тот спасался бегством из Равенны в Рим, и отнял у него, несмотря на то что он укрылся в церкви, два меча, обделанных в золото и украшенных драгоценными каменьями. Лишь только миновала опасность, Президий принес жалобу на того, кто его обобрал и оскорбил: эта жалоба была уважена, но приказание возвратить отобранные вещи не было исполнено гордым и жадным ответчиком. Раздраженный проволочками, Президий имел смелость остановить лошадь Велисария в то время, как тот проезжал по форуму, и с мужеством гражданина потребовал покровительства римских законов. Честь Велисария была задета; он созвал военный совет, заявил о неповиновении подчиненного ему офицера и вследствие сделанного ему дерзкого возражения нашелся вынужденным позвать своих телохранителей. При виде этих последних Константин вообразил, что настала его последняя минута, обнажил свой меч и бросился на главнокомандующего, который ловко увернулся от удара и был защищен своими друзьями; телохранители обезоружили бешеного офицера, увлекли его в соседнюю комнату и казнили или, вернее, умертвили по самовольному распоряжению Велисария. Этот опрометчивый акт насилия заставил позабыть о преступлении Константина; отчаянное положение и смерть этого храброго офицера были втайне приписаны мстительности Антонины, и каждый из его товарищей, сознававший свою виновность в таких же хищничествах, опасался той же участи. Их зависть и недовольство сдерживались страхом, который наводили на них варвары; но когда они убедились, что победа скоро будет на их стороне, они стали подстрекать могущественного соперника на вражду с завоевателем Рима и Африки. С должности дворцового служителя и заведующего личными доходами императора евнух Нарсес внезапно возвысился до командования армией, а дарования героя, впоследствии сравнявшие его по заслугам и по славе с Велисарием, сначала лишь затрудняли ведение войны с готами. Вожаки партии недовольных приписывали его благоразумным советам спасение города Римини и убеждали Нарсеса принять самостоятельное и отдельное командование. Хотя письмо Юстиниана и предписывало ему исполнять приказания главнокомандующего, но опасная оговорка - насколько это может быть полезно для государственной службы предоставляла некоторую свободу мнений осмотрительному фавориту, так еще недавно удостоившемуся священного и фамильярного разговора со своим государем. При пользовании этим неопределенным правом евнух постоянно был другого мнения, чем Велисарий, а после того как он неохотно согласился на осаду Урбино, он покинул ночью своего сотоварища и отправился завоевывать Эмилию. Свирепые и грозные герулы были привязаны к Нарсесу узами личной преданности; десять тысяч римлян и союзников склонились на убеждения выступить в поход под его начальством; все недовольные воспользовались этим удобным случаем, чтобы отомстить за действительные или воображаемые личные обиды, а остальные войска Велисария были разделены и рассеяны на всем пространстве от Сицилии, где они стояли гарнизонами, до берегов Адриатического моря. Его искусство и настойчивость превозмогли все препятствия: Урбино был взят; осада городов Фезулы, Орвието и Авксима была начата и велась с энергией, а евнух Нарсес был в конце концов отозван для внутренней службы во дворце. Тогда все раздоры прекратились, все недовольные смирились под кроткою властью римского главнокомандующего, которому даже враги не могли отказывать в своем уважении, и Велисарий преподал своей армии благотворный урок, что военные силы государства должны составлять одно целое и должны быть воодушевлены одною мыслью. Однако в промежуток времени, потраченный на эти раздоры, готы успели оправиться, римляне пропустили лучшее время года, Милан был разрушен, а на северные провинции Италии обрушились потоком франки.