3. И натура, и общество налагают неизбежную обязанность загладить причиненный вред, а тот, кто пострадал от личной обиды, приобретает особые личные права и может вчинять законное преследование. Если нашему попечению была вверена чужая собственность, то степень нашей заботливости зависит от того, как велика выгода, которую мы извлекаем из такого временного пользования; лишь в редких случаях мы можем быть подвергнуты ответственности за такую случайность, которой нельзя было избежать, но последствия добровольного недосмотра всегда должны падать на ответственность того, кто в нем провинился. Римлянин отыскивал украденные вещи путем гражданского иска; они могли перейти в чистые и невинные руки, но ничто, кроме тридцатилетней давности, не могло уничтожить его первоначального права на них. Они возвращались ему по приговору претора, и причиненный ему вред вознаграждался вдвое, втрое и даже вчетверо, смотря по тому, было ли совершено похищение втайне или с явным насилием и был ли похититель пойман на месте преступления или открыт после произведения розысков. Аквилиев закон ограждал принадлежащих гражданину рабов и рогатый скот от злонамеренности или небрежности, и за домашнее животное взыскивалась самая высокая цена, какую оно имело в какой-либо момент в том году, который предшествовал его смерти; в случае уничтожения каких-либо других ценных предметов, основанием для их оценки служил тридцатидневный период времени. Личное оскорбление бывает более или менее тяжелым, смотря по тому, каковы современные нравы и какова восприимчивость обиженного, и нелегко определить размер денежного вознаграждения за скорбь или за унижение, причиненные оскорбительным словом или нанесением удара. Грубая юриспруденция децемвиров смешала в одно все неосторожные обиды, не доходившие до повреждения какого-либо члена тела, и осудила виновного на уплату двадцати пяти ассов. Но через три столетия монета, носившая то же самое название, понизилась с одного фунта весу на пол-унции, и наглость богатого римлянина могла находить дешевое развлечение в нарушении и в удовлетворении закона Двенадцати Таблиц. Вератий бегал по улицам, нанося прохожим удары в лицо, а шедший вслед за ним с кошельком в руках слуга тотчас прекращал их жалобы, выдавая каждому законное вознаграждение в двадцать пять медных монет, то есть около одного шиллинга. Преторы на основании справедливости рассматривали и взвешивали различные свойства каждой личной жалобы. Присуждая к уплате вознаграждения, судья позволял себе принимать в соображение разнообразные условия времени и места, возраста и общественного положения, которые могли увеличивать позор или физические страдания обиженного; но если бы он дозволил себе наложить денежный штраф или какое-нибудь примерное наказание, он вторгнулся бы в сферу уголовного законодательства, хотя и восполнил бы этим путем его недостатки.