Лишь только им стало грозить заслуженное возмездие, они отказались от своей самостоятельности, которая была причиной слабости и неурядицы, единогласно сознали выгоды, доставляемые королевским управлением,— единство, сдержанность и энергию, и подчинились сыну Клефа Автарису, уже успевшему приобрести репутацию хорошего воина. Под знаменем своего нового короля завоеватели Италии отразили три следовавшие одно вслед за другим нашествия, из которых одно было предпринято под начальством самого Хильдеберта — последнего из Меровингских королей, переходившего через Альпы. Первая экспедиция не имела успеха по причине взаимной зависти и вражды между франками и аллеманнами. Во вторую экспедицию побежденные в кровопролитной битве франки понесли такие потери и такой позор, каких еще не испытывали со времени основания их монархии. В нетерпении отмстить за это поражение, они возвратились в третий раз с более многочисленными силами, и Автари не устоял против ярости этого потока. Войска и сокровища лангобардов были размещены по обнесенным стенами городам, лежащим между Альпами и Апеннинами. Будучи более способными бороться с опасностями войны, чем выносить усталость и проволочки, франки скоро стали роптать на безрассудство своих двадцати вождей, а от нагретого итальянским солнцем воздуха стали развиваться болезни между людьми, которые привыкли к иному климату и здоровье которых уже было потрясено частыми переходами от голода к невоздержанности. Но военные силы, недостаточные для завоевания страны, были более чем достаточны для ее опустошения, а объятые ужасом жители не были в состоянии различать своих врагов от своих защитников. Если бы армия меровингов соединилась с императорской армией в окрестностях Милана, она, быть может, ниспровергла бы владычество лангобардов; но франки тщетно ожидали в течение шести дней условного сигнала — пожара одной деревни, а греческая армия тем временем бесполезно тратила свои силы на взятие Модены и Пармы, которые были отняты у нее после отступления ее заальпийских союзников. Победоносный Автари заявил притязания на владычество над всей Италией. У подножия Ретийских Альп он овладел уединенным островом на Комском озере и захватил спрятанные там сокровища. На крайней оконечности Калабрии он прикоснулся своим копьем к колонне, стоявшей на берегу моря близ Регия, и объявил, что это старинное сооружение будет неподвижным пределом его владений.
В течение двухсот лет Италия была неравномерно разделена между королевством лангобардов и Равеннским экзархатом. Снисходительность Юстиниана стала снова соединять в одном лице те должности и профессии, которые были отделены одна от другой недоверчивостью Константина, и во время упадка империи восемнадцать экзархов были один за другим облечены всеми остатками гражданской, военной и даже церковной власти, какими еще могли располагать царствовавшие в Византии императоры. Их непосредственная юрисдикция, впоследствии освященная названием церковной области, обнимала теперешнюю Романью, болота и равнины Феррары и Комаккьо, пять приморских городов между Римини и Анконой и другие пять внутренних городов между берегами Адриатического моря и возвышенностями Апеннин. Три провинции — римская, венецианская и неаполитанская, отделенные от равеннского дворца неприятельскими владениями, признавали над собой верховную власть экзарха и в мирное, и в военное время. Римское герцогство, как кажется, заключало в себе завоевания, сделанные Римом в первые четыреста лет его существования в Этрурии, в земле сабинов и в Лациуме, а границами для него, очевидно, служили морское побережье от Чивитавеккии до Террачины и течение Тибра от Америи и Нарни до порта Остии. Многочисленные острова между Градо и Хиоццой составляли первоначальные владения Венеции; но более доступные города, которыми она владела на континенте, были разрушены лангобардами, с бессильной яростью взиравшими на то, как из морских волн вставала новая столица. Владения неаполитанских герцогов граничили заливом и соседними островами, находившейся в руках неприятеля территорией Капуи и римской колонией Амальфи, трудолюбивые граждане которой, изобретя компас для моряков, сняли завесу, скрывавшую от наших глаз поверхность земного шара. Три острова, Сардиния, Корсика и Сицилия, еще входили в состав империи, а приобретение самой отдаленной части Калабрии отодвинуло границу владений Автари от берегов Регия к перешейку Консенции. В Сардинии дикие горцы сохраняли свободу и религию своих предков; но сицилийские земледельцы были прикованы к своей богатой и хорошо возделанной почве. Рим страдал под железной властью экзархов, и какой-нибудь грек или даже евнух мог безнаказанно издеваться над развалинами Капитолия. Но Неаполь скоро приобрел право выбирать своих герцогов; независимость, которой пользовалась колония Амальфи, была плодом торговли, а добровольная привязанность Венеции была в конце концов облагорожена равноправным союзом с Восточной империей. На географической карте Италии экзархат занимал небольшое место, но на его стороне были преимущества богатства, трудолюбия и многолюдности. Самые верные и самые ценные подданные империи спаслись от ига варваров, и эти новые обитатели Равенны выставляли в занимаемых ими кварталах знамена Павии и Вероны, Милана и Падуи. Остальная Италия была во власти лангобардов, и их владычество простиралось от королевской резиденции Павии на восток, север и запад до пределов владений авар, бавар и господствовавших в Австразии и в Бургундии франков. На язык новейшей географии в состав их королевства входили: Terra Firma Венецианской республики, Тироль, миланская провинция, Пьемонт, Генуэзский берег, Мантуя, Парма, Модена, великое герцогство Тосканское и значительная часть папских владений от Перуджи до Адриатического моря. Герцоги Беневентские, впоследствии носившие титул князей, пережили монархию лангобардов и поддержали их славу. От Капуи до Тарента они в течение почти пятисот лет владели большой частью теперешнего Неаполитанского королевства.