При сравнении числа победителей с числом побежденных самым надежным указанием служат перемены, происшедшие в их языке. Прилагая это мерило, мы находим, что итальянские лангобарды и испанские вестготы были менее многочисленны, нежели франки или бургунды, а завоеватели Галлии должны, в свою очередь, уступить в этом отношении первенство саксам и англам, которые почти совершенно искоренили британские диалекты. Новейший итальянский язык образовался мало-помалу, под влиянием различных наций: неумение варваров владеть склонениями и спряжениями принудило их употреблять предлоги и вспомогательные глаголы, а многие из новых понятий были выражены старогерманскими словами. Однако главный запас технических и самых употребляемых слов оказывается латинского происхождения, и если бы мы были достаточно хорошо знакомы с устарелыми деревенскими и городскими диалектами древней Италии, мы могли бы отыскать происхождение многих слов, которые, быть может, были бы отвергнуты классической чистотой римских писателей. Многочисленная армия составляла лишь небольшую нацию, а военные силы лангобардов скоро уменьшились вследствие удаления двадцати тысяч саксов, которые гнушались своего зависимого положения и после многих отважных и опасных похождений возвратились к себе на родину. Лагерь Альбоина имел широкие размеры, но всякий лагерь легко может уместиться внутри городских стен, а его воинственные обитатели могли бродить по обширной завоеванной стране лишь незначительными отрядами. Когда Альбоин спускался с Альп, он поручил верховную власть над Фриулем и над местным населением своему племяннику, который был первым герцогом Фриульским; но осторожный Гизульф принял эту опасную должность лишь с тем условием, что ему будет дозволено выбрать между лангобардской знатью достаточное число семейств, чтобы организовать колонию солдат и подданных. При расширении завоеваний нельзя было давать такого же права герцогам Брешии или Бергамо, Павии или Турина, Сполето или Беневента; но каждый из этих герцогов и каждый из их товарищей поселял в отведенном ему округе отряд приверженцев, которые становились под его знамя в случае войны и обращались к его трибуналу в мирное время. Зависимость этих поселенцев была добровольная и почетная: они могли возвратить все, что было ими получено в виде дара или привилегий, и могли переселиться вместе со своими семьями в округ другого герцога; но их удаление из пределов королевства считалось за военное дезертирство и наказывалось смертью. Потомство первых завоевателей пустило более глубокие корни в ту почву, которую его заставляли защищать и личные интересы, и чувство чести. Лангобард был от самого рождения солдатом своего короля и своего герцога, и гражданские народные собрания развертывали знамена регулярной армии и носили ее название. Жалование и награды этой армии извлекались из завоеванных провинций, а распределение завоеванных земель, состоявшееся лишь после смерти Альбоина, было запятнано несправедливостью и хищничеством. Многие из самых богатых италийцев были убиты или изгнаны; остальные были разделены в качестве данников между иноземцами, и на них была наложена обязанность (прикрытая названием гостеприимства) отдавать лангобардам третью часть земных продуктов. Менее чем через семьдесят лет эта искусственная система была заменена более простой и более прочной ленной зависимостью. Или римского землевладельца выгонял его сильный и наглый гость, или ежегодная уплата трети продуктов заменялась более справедливой сделкой — уступкой соответствующей части земельной собственности. Под управлением этих иноземных повелителей возделыванием хлебных полей и разведением винограда и оливковых деревьев занимались рабы и туземные жители с меньшим против прежнего искусством и старанием; а склонным к праздности варварам более нравились занятия пастушеской жизни. На роскошных лугах венецианской провинции они снова развели и улучшили породу лошадей, которыми когда-то славилась эта местность, и италийцы с удивлением смотрели на незнакомую им породу быков или буйволов.