Завоевание этих стран или обращение их в христианство относится к более поздней эпохе, но впервые совершившееся присоединение Богемии к государственному телу Германии может быть основательно приписано военным предприятиям Карла Великого.
V. Он наказал живших в Паннонии аваров, или гуннов, теми же бедствиями, каким они подвергали другие народы. Деревянные укрепления, которыми они окружали свои владения и свои деревни, были разрушены троекратными усилиями франкской армии, проникшей в их страну и сухим путем, и водой, сквозь Карпатские горы и вдоль Дунайской равнины. После длившейся восемь лет кровопролитной борьбы за смерть нескольких франкских военачальников отомстило умерщвление самых знатных гуннов; остальная нация покорилась; резиденция кагана была разрушена так, что от нее не осталось никаких следов, а сокровища, которые были плодом двухсотпятидесятилетнего хищничества, обогатили победоносные войска или пошли на украшение итальянских и галльских церквей. После покорения Паннонии империя Карла Великого расширилась до слияния Дуная с Тиссой и с Савой; провинции Истрия, Либурния и Далмация были легким, хотя и не доходным, приобретением, и только благодаря умеренности Карла Великого грекам было оставлено действительное или номинальное верховенство над приморскими городами. Но эти отдаленные владения увеличивали не столько могущество, сколько славу латинского императора, и он не решался приступить к основанию ка-ких-либо церковных учреждений для того, чтобы отучить варваров от их бродячей жизни и от привязанности к идолопоклонству. Были сделаны легкие попытки провести каналы между реками Соной и Мозелем, Рейном и Дунаем. Довершение этих работ оживило бы империю, но гораздо более денег и труда нередко тратилось на постройку какого-нибудь собора.
Если мы проследим контуры этого географического очерка, мы найдем, что владычество франков простиралось в направлении от запада к Востоку от Эбро до Эльбы и Вислы, а в направлении от юга к северу от герцогства Беневентского до реки Эйдера, составляющей постоянную границу между Германией и Данией. Бедственное положение остальной Европы и ее раздоры увеличивали и личное, и политическое влияние Карла Великого. Острова Великобритания и Ирландия были предметом споров между многочисленными князьями саксонского или шотландского происхождения, а после потери Испании христианское королевство готов, находившееся под властью Альфонса Скромного, ограничивалось узкой полосой Астурийских гор. Эти мелкие правители чтили могущество или добродетели Каролингского монарха, униженно искали чести и выгод, доставляемых его дружбой, и называли его своим общим отцом, единственным и верховным властителем Запада. Он поддерживал более равноправные сношения с халифом Харун ар-Рашидом, владения которого простирались от Африки до Индии, и принял от его послов палатку, водяные часы, слона и ключи от Гроба Господня. Нелегко понять, как могла существовать личная дружба между франком и арабом, которые никогда не виделись, говорили на различных языках и исповедовали различные религии; но что касается их публичных сношений, то их мотивом было тщеславие, а благодаря тому, что их владения были разделены большими пространствами, их интересы не сталкивались. Две трети того, чем владел Рим на Западе, находились под властью Карла Великого, а остальную треть восполняло владычество императора над недоступными или непобедимыми германскими народами. Однако нас приводит в удивление тот факт, что при выборе своих противников Карл Великий так часто предпочитал бедность Севера богатствам Юга. Тридцати трех трудных кампаний, предпринятых им среди лесов и болот Германии, было бы достаточно для того, чтобы выгнать греков из Италии и сарацин из Испании и тем доставить ему полное право на титул римского императора. Слабость греков обеспечила бы легкую над ними победу, а священная война с сарацинами воодушевила бы его подданных жаждой славы и мщения и нашла бы вполне достаточное для себя оправдание в мотивах религиозных и политических. Предпринимая экспедиции по ту сторону Рейна и Эльбы, он, быть может, имел в виду предохранить свою империю от такой же участи, какая постигла Римскую империю, быть может, он хотел обезоружить врагов цивилизованного общества и с корнем вырвать семя будущих переселений народов. Но один писатель основательно заметил, что завоевания, которые делаются с целью самосохранения, будут бесплодны, если не будут всеобъемлющими, так как с расширением завоеваний увеличивается число врагов. Покорение Германии сдернуло завесу, так долго скрывавшую от глаз Европы континент или острова Скандинавии, и расшевелило в варварских обитателях тех стран их врожденное мужество. Самые энергичные их саксонских идолопоклонников спаслись от христианского тирана бегством к своим северным единоверцам; океан и Средиземное море покрылись их хищническими флотами, и Карл Великий со скорбью взирал на опустошительные набеги норманнов, которые менее чем через семьдесят лет после того ускорили падение и его династии, и его монархии.
Если бы папа и римляне восстановили прежнюю конституцию, титулы императора и Августа были бы даны Карлу Великому пожизненно, и его преемники могли бы вступать на вакантный престол не иначе как в силу формального или подразумеваемого избрания. Но назначение его сына Людовика Кроткого соправителем свидетельствовало о самостоятельности прав монарха и завоевателя, и в этом случае император, по-видимому, предусмотрел и предупредил тайные замыслы духовенства. Царственному юноше было приказано взять с алтаря корону и собственноручно надеть ее на свою голову как дар, полученный им от Бога, от его отца и от нации. Та же самая церемония, хотя и с менее резким отпечатком, повторилась впоследствии при возведении Лотаря и Людовика II в звание соправителей; скипетр Каролингов переходил от отца к сыну в прямой нисходящей линии при четырех поколениях, и честолюбие пап должно было довольствоваться бесплодным почетным правом короновать и помазывать на царство этих наследственных монархов, уже облеченных верховной властью и уже вступивших в обладание империей. Кроткий Людовик пережил своих братьев и соединил под своей властью все владения Карла Великого; но и подвластные ему народы, и его знать, и духовенство, и его дети скоро убедились, что это громадное государственное тело уже не вдохновлялось одним и тем же духом и что его фундамент был потрясен до самого центра, между тем как его внешняя оболочка еще казалась и блестящей, и цельной. После войны, или битвы, уничтожившей сто тысяч франков, империя была разделена по договору между его тремя сыновьями, нарушавшими все, чего требовал от них сыновний и братский долг. Королевства Германское и Французское навсегда отделились одно от другого, галльские провинции между Роной и Альпами, Маасом и Рейном были предоставлены вместе с Италией и титулом императора Лотарю. Когда доставшийся ему удел подвергся новому разделу между его детьми, два небольших и недолго существовавших королевства, Лотарингское и Арльское (Бургундия), достались двум младшим его сыновьям, а его старший сын Людовик II удовлетворился королевством Итальянским, которое было естественной и достаточной собственностью римского императора. Когда он умер бездетным, вакантный престол сделался предметом споров между его дядями и племянниками, а папы очень ловко воспользовались этим случаем, чтобы взвесить притязания и достоинства кандидатов и возложить на самого покорного или на самого щедрого из них императорскую обязанность защищать римскую церковь. В подонках рода Каролингов уже нельзя было найти никаких признаков добродетелей или могущества, и однообразно бесцветные черты этих одинаково достойных забвения королей различаются лишь презрительными прозвищами Лысого, Косноязычного, Толстого и Простака. Вследствие пресечения побочных линий все наследственные владения достались Карлу Толстому, который был последним императором из этого рода; его слабоумие побудило Германию, Италию и Францию отказать ему в повиновении; он был лишен на съезде престола и просил дневного пропитания у мятежников, пощадивших из презрения его жизнь и свободу. Наместники, епископы и владетельные князья стали захватывать по мере своих сил обломки разваливавшейся империи; при этом отдавалось некоторое предпочтение потомкам Карла Великого по женской линии или по родству с его незаконными детьми. И права, и власть этих соискателей были большей частью одинаково сомнительны, а их личные достоинства соответствовали небольшим размерам их владений. Те из них, которые были в состоянии появиться с армией у ворот Рима, были коронованы в Ватикане императорами; но их скромность чаще довольствовалась титулом королей Италии, и можно считать за междуцарствие все семьдесят четыре года, протекшие со времени отречения Карла Толстого от престола до воцарения Оттона I.