Эти остатки подробно описал Поджио, принадлежавший к числу тех писателей, которые впервые возвысили свои взоры от памятников легендарного суеверия до памятников суеверия классического.
1. Кроме моста, арки, гробницы и пирамиды Цестия, он нашел в соляном амбаре Капитолия уцелевший со времен республики двойной ряд сводов, на которых было написано имя Катулла и которые свидетельствовали о его щедрости.
2. Он указывает на более или менее сохранившиеся остатки одиннадцати храмов, начиная с вполне уцелевшего Пантеона и кончая тремя арками и мраморной колонной, оставшимися от того храма Мира, который был построен Веспасианом после окончания междоусобных войн и после его победы над иудеями.
3. Автор опрометчиво определяет цифрой семь число тех thermae, или публичных бань, которые пришли в такое разрушение, что нет возможности понять назначение и распределение их различных частей; но бани Диоклетиана и Антонина Каракаллы еще носили имена своих основателей и приводили в изумление любознательного зрителя, который, замечая прочность и громадность этих сооружений, разнообразие мраморов, вышину и многочисленность колонн, сопоставлял пользу и важность этих построек с потраченными на них физическими усилиями и денежными суммами. От бань Константина, Александра и Домициана или, верней, Тита до сих пор сохранились некоторые следы.
4. Что касается триумфальных арок Тита, Севера и Константина, то уцелели вполне не только самые постройки, но и сделанные на них надписи; одна развалившаяся арка была удостоена названия Траяновской, а две арки, стоявшие в то время на Фламиниевой дороге, были посвящены менее благородным именам Фаустины и Галлиена.
5. Описав великолепие Колизея, Поджио мог бы не заметить маленького амфитеатра, который был построен из кирпича, по всему вероятию, для преторианского лагеря; то место, на котором прежде стояли театры Марцелла и Помпея, было большей частью занято публичными и частными зданиями, а в том, что оставалось от цирков Агонального и Большого, едва ли можно что-либо различить, кроме их положения и внешней формы.
6. Колонны Траяна и Антонина еще стояли на своих местах, но египетские обелиски были разбиты в куски или были погребены в земле. От созданных руками художников богов и героев остались только одна конная статуя из позолоченной бронзы и пять мраморных фигур, из которых самые замечательные два коня — Фидия и Праксителя.
7. Мавзолеи или надгробные памятники Августа и Адриана не могли совершенно исчезнуть; но первый из них имел вид земляной насыпи, а второй превратился в настоящую крепость под именем замка св. Ангела. Если к этому прибавить несколько разбросанных и неизвестно с какой целью воздвигнутых колонн, то этим и ограничатся остатки древнего города, так как признаки позднейшей постройки ясно видны на городских стенах, которые имели десять миль в окружности, вмещали в себя триста семьдесят пять башенок и имели тринадцать ворот.
Поджио писал этот грустный очерк более чем через девятьсот лет после падения западной империи и даже после падения королевства, основанного в Италии готами. Продолжительный период общественных бедствий и анархии, в течение которого могущество, искусства и богатство покинули берега Тибра, не был в состоянии восстановить прежнее великолепие Рима или прибавить к нему новые украшения; а так как все, что входит в сферу человеческой деятельности, неизбежно вступает на попятный путь, если не двигается вперед, то понятно, что каждое из следующих столетий довершало разрушение старинных сооружений. Чтобы измерить постепенность этого разрушения и выяснить, в каком положении находилось каждое из древних зданий в каждую историческую эпоху, пришлось бы взяться за бесконечную и бесполезную работу; поэтому я ограничусь двумя замечаниями, которые послужат предисловием к краткому исследованию общих причин и последствий упадка.
I. За двести лет перед тем, как Поджио красноречиво изливал свою скорбь, один анонимный писатель составил описание Рима. По своему невежеству он, быть может, называл странными и вымышленными именами те же самые предметы, о которых говорил Поджио. Тем не менее у этого варварского топографа были глаза и уши; он мог видеть остатки зданий и мог прислушиваться к народным преданиям; он ясно перечисляет семь театров, одиннадцать бань, двенадцать арок и восемнадцать дворцов, из которых многие исчезли до того времени, как стал писать Поджио. Многие из самых великолепных древних сооружений, как кажется, сохранялись долго, а причины разрушения действовали с самой сильной и постоянно возраставшей энергией в тринадцатом и четырнадцатом столетиях.