Вся его семья сложила ладони, перекрестив пальцы, закрыла глаза и, чуть опустив голову, стала молиться в мыслях. Они благодарили единого бога за ещё один прожитый день, за дарованную им жизнь и пищу на этот вечер. Просили его благословить эту пищу, ибо вкушали её благодаря лишь ему. Когда молитва была закончена, дружная семья трактирщика вместе с гостями принялись за еду.
Малгус с Энвией на двоих слопали половину порося, по три тарелки супа и теперь сидели довольные, сжимая в руках по кружке. Парень с удовольствием лакал пиво, его сестра попивала терпкое вино, заедая нарезанными Даной ломтиками пахучего сыра. Давно они не чувствовали такого удовольствия и умиротворения, гонимые всеми и ото всюду, не раз ночевавшие в лесах, полях и вонючих конюшнях.
— Ну, ведайте! — Весело сказал трактирщик, выпивая уже третью кружку пива. — Кто такие? Куда идёте?
— Ну, в общем-то у нас нет конкретной цели. — Отвечал Малгус. — Мы обыкновенные бродяги. Пытаемся заработать на еду, как можем. Спим, где придётся. Если день выдаётся удачный, мы ночью пролезаем в конюшню и спим там на сене. Бывает, приходится довольствоваться корнями деревьев в дождливый день. В этом королевстве не очень жалуют таких, как мы, люди нас боятся из-за каких-то дурацких баек, да вы и сами всё видели. — Парень глотнул пива, довольно вытирая пену с губ под удивлённые взгляды семьи трактирщика.
— Да уж, люди слишком боязливы в последнее время. Чуть что им не нравятся, они начинают гнать это от себя прочь кулаками и ругательствами. Никто в последнее время не способен, да и не хочет понять. Мы стали забывать обычную человеческую доброту. А вам, кстати, не рановато ли пить?
Малгус добро улыбнулся и отрицательно помотал головой, делая очередной глоток хмельного напитка.
— Мы не так молоды, как выглядим, сэр.
— Вот как? — Удивлённо спросила Дана, попивая вино, как и Энвия. — И сколько же вам лет?
— Если сказать вам честно, мне — двести шесть лет, а моей сестре — двести.
От такого ответа Нада поперхнулась пивом и тяжело закашлялась, вытирая слезящиеся глаза. Барен нахмурился и задумался. Дана и её мать удивлённо уставились на гостей.
— Это шутка? — Спросил Торен, оторвавшись от своей кружки парного молока.
— Отнюдь. Мы… — Малгус запнулся, задумавшись, и тут же ощутил, как сестра крепко сжала его руку. — Наши боги даровали нам долгую жизнь, дабы её хватило на познание самой великой мудрости.
— Разные люди заходили к нам. Но такие, как вы — впервые. Что же, тогда выпьем за ваши года и ваших богов, и пусть вам в жизни наконец улыбнётся удача! — Трактирщик торжественно поднял кружку с пивом над столом и все, чокнувшись, продолжили выпивать.
Под конец ужина даже Нада, как показалось, по ходу разговоров стала относится к гостям мягче и почтительней, её страх наконец ушёл и она увидела, что страшные вестники чумы, демоны и так далее, оказались весьма приятными людьми в телах детей. Но, к несчастью, это была лишь очень хорошая маска, скрывающая истинные эмоции кухарки.
Когда трапеза закончилась, гости получили очередной отказ на предложение помощи и их отвели на второй этаж. Кроватью послужило сено, простынёй — пустые мешки из-под картошки, одеялом — пара старых узорчатых пледов, висящих до этого украшением на стенах.
— Вы уж простите за столь скромное ложе, — Извинялся Барен. — Обычно у нас не ночуют гости.
— Что вы, что вы! — Отвечали Малгус с Энвией. — Поверьте, такое ложе для нас, точно королевские хоромы!
Трактирщик несколько раз предложил им лечь в одной комнате с семьёй, на что гости дали категорический отказ, сказав, что не замёрзнут ночью, ибо холода не чувствуют от рождения. Ещё одна особенность народа их земель. Барен наконец сдался и постелил им в коридоре перед лестницей. Впервые за долгое время, брат с сестрой заснули сытыми и довольными, в более-менее уютной для себя постели, без риска нападения на них ночью, как им тогда казалось.
Наде не спалось. Перед её взором всё стояли эти два жутких глаза. Бело-серые, а в центре — маленькие дьявольские зрачки. И эта фальшивая добродушная улыбка, леденящая сердце. С самого первого их появления кухарка заметила кинжалы на поясах путников. Мысленно она уже трижды корила своего брата за чересчур доброе религиозное сердце. Твой добрый бог затмил твой разум, брат! Неужели не видишь ты, кого пустил в свой дом? Демоны, убийцы, вестники горя, разносчики проклятий и болезней. Сладкими речами они заполнили твои уши и ты не заметил, что в доме твоём завелись крысы. Как только придёт ночь, они поднимутся под светом кровавой луны и лишат нас жизней — одного за другим, без толики совести перережут нам глотки.
Она поднялась и села на своей кровати, скинув перину. Ночнушка прилипла к телу от холодного пота, но сейчас это не имело значения. Нада внимательно вслушивалась в тишину, нарушаемую лишь барабанной дробью дождя по крыше. По ту сторону закрытой двери царила тишина, незваные гости не двигались. Разве может такое быть? Конечно же нет! Они давно поднялись и ползут в тени потолка, с ножами в клыкастых зубах. Она слышала от мужиков в селе, что иногда из леса выползают черти и воруют детей себе на корм. Вот они и пожаловали, а брат-болван без вопросов пустил их в дом и постелил исчадиям ада. Какой глупец!
Нада, как могла, тихонько опустилась на пол, нырнув ногами в свои галоши. Старые доски заскрипели под её отнюдь нелёгким телом, от чего та замерла, в страхе разбудить кого-то из семьи. Осмотревшись и увидев, что все так же спят, как и до этого, Нада аккуратно и медленно зашагала к выходу из комнаты. За окном сверкнуло, по деревне прокатился гром. Сестра трактирщика снова испуганно вздрогнула, будто бы слышала его впервые в жизни. Как можно тише, со скрипом половиц под галошами, она добралась до двери.
— Эй, Нада. — Сонным голосом позвал её Барен, от чего сестра застыла на месте. — Ты куда?
Она ответила ему вполоборота, пытаясь изо всех сил сделать спокойный и ровный голос:
— Я в нужник и обратно.
— А, ну ладно. — Барен повернулся в другую сторону, к стене, поглубже зарывшись в пуховую перину. — Накинь что-нибудь, а то захвораешь.
Нада с облегчением выдохнула про себя и приоткрыла дверь. Тёплый свет из коридора вырастил на полу позади кухарки длинную тень, выплясывающую чудные танцы в огне свечей. В дальнем конце мирно спали двое гостей. Холмики пледов чуть заметно вздымались и опускались в их спокойном и ровном дыхании. Неужели спят? Конечно же нет, они притворяются. Ощущают своим демоническим нутром, что я их заподозрила и пытаются усыпить моё внимание. Не тут то было! Я не мой брат, на ваши сладкие речи и фальшивые улыбки я не куплюсь, не дождётесь.
Она направилась к лестнице на первый этаж. Ещё раз глянув на спящих брата с сестрой она ужаснулась и даже забыла дышать. Девчонка приподняла голову и внимательно смотрела на неё. И без того жуткие глаза в полумраке напугали её до того, что кухарка едва не потеряла сознание. Будто сама бездна всматривается в тебя и высасывает душу. Наде стало плохо, закружилась голова. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди, подкосились ноги и она ухватилась за перила, чтобы не грохнутся на лестницу. Энвия, заметив это, села и спросила, всё ли в с ней впорядке. Всё с той же поддельной вежливостью, трижды гори она.
— Мне надо в нужник. — Кое-как смогла ответить Нада, не слыша себя за стуком в висках.
Сработало! Боже, спасибо тебе, что уберёг от этого тёмного создания! Девочка выдала короткое "А!" и, пожав плечами, улеглась обратно, накрывшись пледом. Нада стала медленно спускаться, аккуратно наступая на каждую ступеньку, отчаянно пытавшись прийти в себя. Оказавшись на кухне, она в первую очередь кинула взор на свой кухонный нож. На мгновение в голове родилась мысль прирезать проклятых демонов в телах детей, но тут же эта мысль ушла, вспомнив, что девочка проснулась лишь от того, что она кралась по коридору.
Видит бог, мне к ним не подобраться! Ох, что же делать мне, бедной женщине? Как противостоять злу из самого ада? Чем дольше тяну, тем больше шанс, что они уже убили всю мою семью и похищают маленького Торена. В её воображении сама собой возникла картина ужасной трапезы в тёмном лесу, крики мальчика, кровь. В тот самый миг она решила — надо звать на помощь. Взяв в кладовке плащ, кухарка исчезла в дождливой ночи.