Лилит его заметила и подняла голову. К мальчику подошёл не то его отец, не то дед, выглядящий не лучше него самого. Уставшими глазами он смотрел на наёмницу. Сверкнула молния и они увидели. На них смотрели бело-серые глаза с крошечным чёрным зрачком-точкой в центре. Аккуратный женский нос и губы, нижняя рассечена шрамом, и всё это на бледном, как у мертвеца лице. Взрослый содрогнулся и, уведя мальчика от окна, захлопнул ставни. Лилит хищно улыбнулась.
— Льёт, будто у неба истерика. Кто-то вообще придёт?
— Придут. Люди, чьих жён и детей забрали. — Тум помедлил, обдумывая свои слова. К этой манере Лилит давно привыкла. Спустя с десяток шагов добавил: — Придут.
Они вышли на другую улочку, которая, впрочем, почти не отличалась от предыдущей.
— Ведьмы?
— Или кто ещё. Граф спятил. Такая ходит молва.
— Не стало бы лучше, найми нас кто для убийства его самого?
— Плевать. Но, если спросишь, вопрос времени. — Снова пауза. — Людей долго мучать не сможет, озвереют.
— Не попасть бы под горячую руку.
Они наконец вышли на площадь. Круглая и заполненная. Множество плащей гнездились здесь, переминаясь с ноги на ногу, обтирая грудь. Они что-то бормотали, переговариваясь друг с другом. В центре стояла деревянная платформа, пока ещё пустующая. Лилит с Тумом прошли мимо горожан и ушли за платформу.
Там собралась группа разношёрстных наёмников. Они обступили невысокого, полноватого солдатика, что-то им объясняющего. Тум пошёл говорить, оставив Лилит позади. Подумать только, размышляла она, смотря на платформу для казней, сколько стараний. Вот до чего доводит безумие. Наступили трудные времена? Видимо да, если когда-то красивую площадь с фонтаном заменили на публичное место казни. Когда воинов настолько мало, что граф обращается к бандам наёмников. Не мудрено, если сам же забираешь у своих людей детей и жён, разрушаешь и без того несчастные семьи. Да ты настолько выжил из ума, что даже в дождливый день гонишь всех сюда, не желая ничего переносить.
Тум возвратился от человека и положил на плечо Лилит свою мощную руку.
— Вовремя, начинается. Мы рядом с палачом.
Лилит посмотрела ему в лицо и вяло улыбнулась.
— Как раз хотела быть поближе к трупам.
Могучее лицо Тума с квадратным, тяжёлым подбородком и чёрными глазами под косматыми бровями не выражало никаких эмоций, будто каменное. Он лишь молча передал ей увесистый мешочек. Лилит улыбнулась уже бодрее и, позвеня монетами у уха, засунула его в сумку.
Началось. Наёмники разошлись по позициям. Они окружили платформу, не давая людям к ней подойти. Лилит с Тумом поднялись на платформу и заняли свои места. Они стояли рядом с поленом, на которое предстояло сейчас лечь не одной голове. Люди смотрели на них с печалью и усталостью, изнеможённые тиранией графа и поветрием.
Следом за Лилит и Тумом на платформу взошёл палач. На его плече покоился тяжёлый топор. Капли дождя стучали по металлическому острию, беспомощно разбиваясь о него. В улице, ведущей к замку, замаячили огоньки факелов.
— Вот и наши красавцы. — Сказала Лилит и только Тум услышал её.
Сверкнула молния. Изуродованные, тощие тела, закованные в цепи, гонимые плетью лично графа. Толстый, обрюзглый, он истинно наслаждался процессом и вкладывал душу в каждый удар. Плеть отрывала куски кожи и плоти, оставляя чудовищные раны. Бессильные стоны были усладой для его ушей. Зрители недовольно зароптали, но никто не смел проронить ни слова. Гром прокатился по городку, словно само небо возмущалось происходящему здесь.
Их подвели к лестнице на платформу, граф же, в сопровождении четырёх стражников, первым взошёл на кровавый пьедестал. Он осмотрел людей и вскинул руки к рыдающему небу.
— Люди! Сегодня мы вновь помогаем делам божьим! Сегодня мы обрываем жизни этих проклятых еретиков, навлёкших на нас столь много бед и горя! Возрадуйтесь же, ибо мы вершим сегодня благое дело во имя господа нашего!
Лилит шмыгнула про себя. Во имя господа, говоришь? Не думаю, что он рад принимать у себя невинные души нечестно оклеветанных людей. Разве он назначал тебя властью обрывать жизни? Нет, не назначал. А потому там, где кончается жизнь, тебя ждёт тьма, холод и голод. Ты не будешь пировать рядом с Первой Матерью и её детьми, тупой кретин.
Граф громко молился, скрестив вскинутые руки. В молитве своей он благодарил всевышнего за помощь в поимке еретиков, предупреждал, чтобы тот готовил для них самые страшные места в аду, клялся и дальше нести свою великую праведную службу. Молитва глупая и безумная и все это понимали, но молчали. Когда же наступит этот момент? Когда люди дойдут наконец до края своего терпения и взбунтуются? Лишь бы не сейчас, о нет. Меньше всего хочу обнажать клинки в этом странном и противном месте. Я не святая, но этих людей мне жаль. Интересно, о чём сейчас думает Тум?
Он стоял горой левее Лилит и смотрел вперёд. Так беспристрастно и бесчувственно. Сколько она знала Тума, а он всегда принимал такой вид статуи в подобных моментах. Видимо, так он защищается от напастей этого мира, уходя в свои мысли.
Граф закончил свой странный диалог с небом и приказал вести первого еретика. Внизу началось движение. Один из немногочисленных солдат повёл первого человека. На платформу взошла тощая, как скелет, женщина. Её лицо осунулось, но оставалось меланхолично спокойным. Уязвлённое тело исполосовано как старыми шрамами, так и свежими ранами от плети. Лилит представила, какие пытки мог проводить безумный граф и решила, что для этих несчастных смерть — является чудесным подарком небес.
Её подвели к полену и положили голову. Палач замахнулся и нанёс удар. Вот и закрылась первая книга жизни. Где-то там, между мирами, Кан убрал её в шкаф. Голова покатилась вниз и упала в ведро. Бездыханное тело, рухнувшее на пол, тут же унесли в приготовленную заранее повозку. Люди расстроено смотрели. Где-то в толпе зарыдал тот, кому эта женщина была когда-то женой.
Повели второго. Третьего. Четвёртого. Деревянные доски у полена покраснели от крови, размываемой ливнем. Головы летели, люди молча наблюдали. Глаза графа горели от счастья и удовольствия. А потом случилось непредвиденное. Одна женщина, не смотря на раны и побои, сопротивлялась и кричала. Она отчаянно билась в руках солдат, как рыба бьётся на крючке. Она молила людей о помощи, графа о милосердии, небеса о спасении. Граф покраснел и подошёл к ней.
— Как смеешь ты, ведьма, взывать к небу?!
Он ударил её по щеке и голова сама собой повернулась к Лилит, которая смотрела вполоборота за происходящим. Сверкнула молния и несчастная увидела полу демоническое лицо наёмницы. Она вдруг выскользнула из лап солдат и подбежала к краю платформы.
— Посмотрите же на неё, люди! — Женщина ткнула костлявым обрубком пальца в сторону Лилит. — Увидьте же, с кем водится граф!
Толпа ахнула, зароптала. Солдаты схватили её, один ударил по затылку гардой и худющее тело обмякло. По шее побежала свежая кровь, омываемая дождём. Граф с удивлением повернулся к Лилит. Тум напрягся, как и она. Дерьмо! Ситуация просто дерьмо! Сама бы сейчас прирезала эту сучку! Граф вгляделся в лицо наёмнице и в ужасе отшагнул назад. Негодование толпы нарастало. Кто-то стал выкрикивать оскорбления в сторону своего правителя. Тум сделал шаг к графу, тот попятился.
— Всё не так.
Но безумие графа брало верх.
— Взять их!!! — Заорал он.
Тум сделал ещё шаг, граф — шаг назад и полетел с платформы вниз, подхваченный едва успевшими наёмниками. Толпа завопила и пришла в движение. Солдаты тут же повернулись к Лилит, обнажая мечи. Заглядывая в её белые глаза, они боялись, но всё же нападали. Несмотря на размер, Тум был быстр. Он успел выхватить костолом и одним ударом снести их обоих. Лилит поблагодарила его и обнажила клинки. По лестнице к ним взбирались наёмники. Среди них бежали Тигры. Другая их часть отчаянно отбивалась от наплыва обезумевших крестьян, пытающихся схватить свалившегося графа.