Цунаде сводит их взаимодействия просто до минимума. Общих заданий пока удаётся избегать, а на рабочих собраниях она держится в другом конце зала. К тому же, Дан часто подсаживается к ней, чтобы завязать разговор, расспросить, как её жизнь и от этого становится легче не чувствовать чужой испепеляющий взгляд в спину.
Сенджу ощущает его присутствие макушкой и то, что он следит за ней, словно хищник за своей жертвой, это выводит из себя. Раздражает безумно. Потому что от своих собственных мыслей сбежать практически невозможно и гордость душит шею сильнее, чем любая веревка.
Только в своём кабинете в больнице она чувствует себя спокойно. Потому что там можно закрыться, спрятаться от всего мира в своих склянках и бесконечной документации.
Через пару недель становится немного легче. Её попускает, по крайнее мере, ей так кажется, ровно до того момента, как они сталкиваются на тренировочном поле, когда она тренирует Шизуне, а Дан исполняет роль группы поддержки для своей племянницы.
Поначалу всё начинается безобидно. Орочимару говорит, что её вызывает Третий в башню Хокаге.
Она лишь сдержано кивает и продолжает заниматься своими делами, он улыбается колко и произносит:
— Я что-то не услышал слов благодарности.
— Может тебе еще и чаевых подкинуть за твои услуги гонца? — она раздраженно закатывает глаза, поправляет волосы, что-то ищет в сумке с тренировочным реквизитом. Надеясь, что он провалится сквозь землю прямо сейчас и ей не придется продолжать этот блядский разговор. Потому что иначе она за себя просто не отвечает.
— Это ни к чему, Цунаде Сама, у вас есть нечто другое, чем Вы можете мне отплатить… Столько скрытых талантов нет ни у кого другого, — он самодовольно ухмыляется и в его тоне столько злорадства, что у неё в руках трескается кунай. Вот же мудак… Ты когда-нибудь останавливаешься?
Она с трудом заставляет себя, так и остаться, стоять к нему спиной, не поворачиваться для того, что взглянуть в это бессовестное лицо. По которому очень хочется проехаться кулаком.
— Орочимару, ты в действительности пришёл передать сообщение от Хокаге или просто соскучился по общению с простыми смертными? — Дан уловив, что атмосфера вокруг сгущается, решил вмешаться пока не поздно.
— Я здесь по делу, если Третий Хокаге сказал, что это срочно, разве я мог пренебречь его указаниям? — снова кривая улыбка и полное спокойствие в голосе. — Другое дело ты… Крутишься здесь якобы заботясь об успехах своей племянницы, но все прекрасно понимают, что ты просто всё еще не можешь угомониться… Прискорбно, — злорадный смешок.
Орочимару знает, за какую ниточку потянуть… Орочимару знает, как сделать так, чтобы выбить землю у неё под ногами.
Она для него, как музыкальный инструмент….Вещь, которую он готов выковать под себя.
— Я смотрю, у Орочимару Сама, много свободного времени, чтобы следить за поступками других. Так может быть, стоит заняться делом, а не мешать мне проводить тренировку? — Цунаде всё-таки не выдерживает и поворачивается, устремляет взгляд в сторону оппонента, натягивает на губы язвительную улыбку. Внутри всё закипает в адский коктейль, но она всё еще старается держать свой гнев на замке. Ещё немного, и кунай в женской руке превратится в труху. Вкладывает в голос столько яда, насколько это возможно, с навязчивым желанием, чтобы он в нём просто захлебнулся.
Орочимару снова переходит черту. Все рамки дозволенного.
Он играется её жизнью, испытывает на прочность. Манипулирует эмоциями, а внутри наслаждается тем, что она снова оказывается под его контролем.
Он хочет знать, насколько её хватит, а её уже не хватает…
Не хватает критически. Потому что она уже давно не понимает разницы между тем, что правильно и неправильно. Цунаде давно свой навигатор потеряла.
— Хозяйка заступается за своего щенка, какая трогательная картина…
Снова презрительный смех. Секунда и Дан уже хватается за ткань чужого жилета.
— Закрой свой рот! — кричит он, а Цунаде видит, как в этот момент ликует Орочимару.
— А иначе что? Что ты мне сделаешь? — его глаза наполняются этим странным алым оттенком, от которого внутри всё переворачивается и становится не по себе. Он так одержимо смотрит на свои склянки в лаборатории…
Это тот самый взгляд с болезненными огнями, что она видела множество раз на войне, когда он выбивал информацию в камере пыток.
Это, ведь именно то, чего он и добивался с самого начала… Вот для чего он сюда пришёл… Они с Даном лишь фигуры на игровой доске, а он играется как капризный ребенок.
И это осознание, как взрыв в её грудной клетке. Она сгорает изнутри, эмоции, что накопились в ней за все те дни пряток, дошли до критической отметки. Окончательно уничтожая последнюю надежду на благоразумие.
Ей бы бежать от этого демона и не оборачиваться, а она руками лезет, прямо в пламя. Потому что по-другому просто не умеет.
— Я сама сделаю, — Цунаде цедит сквозь зубы, отталкивает Дана резким толчком, вставая между ним и Орочимару, а затем ударяет по земле каблуком, так, что под ними идёт трещина.
Хотел — получай.
У неё и в правду шарики за ролики заходят.
В Сенджу столько злобы, что сил держать своих демонов в узде больше нет. И нет никакого желания. Потому что единственное, что ей сейчас хочется, это поставить его на место. Слышать звуки сломанных костей.
Конечно же, змеиный саннин сразу отскакивает, прекрасно зная её привычные техники в бою.
— Уводи Шизуне, тренировка закончена, — требует она без шанса изменить своё решение.
— Но Цунаде… — возражает Дан в своей манере и в тоже время растеряно, замечая этот эмоциональный дисбаланс в её янтарных глазах. Просто искрящийся.
Дан не видел её в таком состоянии уже слишком давно, с окончания войны… Свирепую и готовую разрушать бастионы. И между этими двумя, будто плавится воздух и земля. Гром разрывает небо.
Между ними, будто бы странная аномалия, которой он просто не может найти разумного объяснения.
Раньше они напоминали со стороны двух посторонних, незнакомцев, которые не имеют точек соприкосновения, стоит только покинуть пределы рабочего пространства.
— Я сказала, закончена! — она рявкает приказным тоном, прежде чем снова пустится в атаку. И Дан берёт Шизуне за руку и ведёт прочь, потому, что тон её голоса сказал ему о многом… Если он сейчас вмешается, она просто его уничтожит.
Орочимару — провокатор. Орочимару — мудак до мозга костей.
Стоит ей снова попытаться нанести удар, как он отображает атаку. Он подрывается в её сторону, нападает первым, и они оба с грохотом падают на землю. Сцепленные между собой конечностями.
В этот раз у него не было в планах с ней драться, но раз она хочет, разве может Орочимару отказать желанию дамы? Орочимару считает себя истинным джентльменом даже когда бьёт женщин по морде.
Цунаде агрессивно настроена и если в тот роковой день на озере, она была жертвой, то сейчас она совсем не походила на человека, которого можно прогнуть под себя. Разъяренная львица, хозяйка положения, та, что всегда готова пойти до конца. Она справляется с удушающим захватом за секунду, бьёт по скуле так, чтобы на белёсой щеке вскоре лиловым пятном засверкала гематома. Цунаде мстит ему за всё, что он делал. За то, что имел наглость выставить её за дверь. За то безумие, что он породил в ней. За то, что он вообще существует на этой планете. За чувство вины, которое теперь будет жить с ней всегда.