Цунаде любила свою работу, осмотры, полевые действия, операции и ставить диагнозы….но эту долбанную бюрократию ненавидела всей душой. Оттягивала писанину до последнего, придумывала тысячу отговорок и дел, лишь бы не садится за письменный стол, но ей всё равно приходилось выполнять свою работу.
В какой-то момент наступала точка невозврата, когда оттянуть бумажную волокиту, было невозможно и приходилось брать себя в руки. Сегодня, наверное, её данный факт даже не так бесит…. Это все равно лучше, чем думать о бардаке в своей жизни. Это лучше, чем думать о том, что Орочимару вновь не пришёл на плановый осмотр, хотя она уже обращалась к нему в письме, чёрным по белому, давая понять, что ей необязательно быть на приёме, если он не хочет пересекаться с ней лично. В данном случае Шизуне может справиться и без вмешательства наставницы. Но на письмо так никто и не ответил, а Сенджу не в состоянии была понять, как самой реагировать на всё это… С одной стороны, её лихорадило от мысли, что ей снова придётся взглянуть в змеиные глаза. Столкнуться с неизбежность. С той своей темной стороной, которую она всё ещё была не в силах себе простить. Что нужно будет говорить с ним вслух, касаться ладонями мужских плеч, позволять ему быть критически близко… Прямо так, как было раньше. Так, будто он хозяин её жизни. Её мыслей и страхов. А у неё там внутри всё выжжено лишь от одного воспоминания, как Орочимару положил перед ней книгу и рассмеялся ей в лицо.
Он молчал столько времени. У него было столько шансов рассказать ей всё, но он лишь наслаждался её агонией….Её слабостью.
Она ощущала себя обманутой. Преданной… но разве они, хоть что-то обещали друг другу?
Они, ведь оба пошли на это добровольно и черпали из этой связи лишь то, что считали нужным, давили друг на друга. Разламывали. Совершенно не думая о том, что с каждым днём всё становилось лишь хуже. Что это не спасение, что это уже далеко не побег от реальности…. И не отчаянное желание удержаться друг за друга, чтобы сохранить призраков прошлого…. А то, что истина такова, что они медленно и мучительно уничтожают друг друга.
Потому что они оба заложники западни, которую создали сами. Это был каприз, эгоизм….Желание не утопать одному в бездне.
Адреналин и тяга сделать больнее другому. Потому что не знаешь, как жить иначе. Это игра без «стоп-слова». Они были прокляты с самого рождения.
Войны уже не было за окном, но внутри, она уже разъела всё до костей. Разве у них был шанс на иную жизнь? Начать всё сначала….? Не разрушать, а построить?
Воины или палачи? Кем они были? Сколько душ они смогли спасти, а сколько забрали собственными руками?
Цунаде не знала, какая она на самом деле, а рядом с Орочимару, ей открылись другие грани. Тёмные и запретные. Отторжение в зеркале встречало ее кривой усмешкой. Героиня войны…. Разве войны выигрывают хорошие люди? Теперь, она знала ответ на этот вопрос. Конечно же, нет. И она не была хорошим человеком. Она была паразитом, что выживал, питаясь чужими отголосками эмоций.
Они с Орочимару уцепились друг за друга, выбрали меньшее из зол. Стать ночным кошмаром друг друга, чтобы не загнутся где-то в канаве от безысходности. Война закончилась, а их прежних уже не вернуть. И не вернуть тех по кому так сильно болит сердце.
Облегчение не наступило. Страх и боль никуда не ушли. Они были молодыми и были не готовы отвечать за ошибки других поколений. У них просто не было шанса. Не было шанса спасти свои души. Не запятнать их в крови.
Если бы она знала, к чему приведёт их связь, согласилась бы она на это снова? Прыгнула бы с моста вновь с разбегу…?
Сенджу кусает губы, выдыхает, сжимая в пальцах очередной лист бумаги. В глубине души она знает ответ на свой вопрос, но упрямо не хочет в нём себе признаваться. Ей кажется, что стоит ей снова коснуться тьмы, то она уже никогда себя не склеит.
” — Орочимару просил передать, Цунаде Сама, что ему не нужны никакие капельницы и осмотры. С его физическим состоянием всё прекрасно, а ваши методики лечения непродуктивны. В госпитале достаточно пациентов, чтобы тратить время на бесполезные диагностики, — Дан не стал стучать, прежде, чем зайти в кабинет, лишь закрывает дверь за собой и садится напротив.
— С каких пор ты стал его посыльным? — Сенджу не поднимает взгляда, не отвлекается от своей повседневной бумажной рутины.
Может быть, потому что слишком занята, а может быть, потому что не хочет встречаться взглядом со своим собеседником. Мысли Цунаде темная чаща, в которую она предпочитает никого не впускать. Дан знает это, как никто другой, ведь Цунаде из тех девушек, что устанавливает правила игры сама.
— С тех пор, как пришлось наслаждаться его прекрасным обществом на одном из последних заданий, — Дан усмехается, Сенджу лишь глаза закатывает, но предпочитает промолчать. Лишь раскладывает листы по папкам, ставит свою узорчатую подпись на череде неизвестных юноше бумажек.
— Вы разошлись? — вопрос звучит спокойно, но принцесса слизней в этот момент чуть ли не давится воздухом.
— Что? — она наконец-то отвлекается от бумаг, поднимает взгляд на своего бывшего. Лисьи глаза открытые и растерянные. Светлые и разбитые. Она рефлекторно выпрямляется в кресле, так, словно в любой момент готова пойти в оборону. Услышать подобные слова она явно не ожидала.
Не думала, что кто-то может догадаться. Не думала, что всё может быть так очевидно.
Да и не хотела, чтобы об этом узнали…
— Да, ладно, Цунаде, я не слепой. Мы с Джираей всегда были на ножах, но с Орочимару, нам делить было нечего, а сейчас он готов меня со свету сжить, — Дан не ведётся на её удивленный тон. Даже спокойное выражение девичьего лица не заставляет его усомниться в своих предположениях. Он пожимает плечами и протягивает ей несколько свитков из Резиденции Хокаге, ради которых он и приходил сюда в первую очередь.
— Значит, вы не сработались на миссии, а виновата в этом я? Забавно, ведь с характером Орочимару, подобное, скорее, повседневность, нежели, исключение, — Цунаде усмехается, забирает свитки из его рук и откладывает на край стола. Смотрит на него насмешливо, как на несмышлёного ребёнка.
— Я знаю, каково, быть с тобой и чем это чревато.
— И чем же? — она улыбается, скрещивает руки в замок перед собой, облокачиваясь на них подбородком. Их отношения были первым опытом для них двоих. Легким, незрелым, но таким, как, наверное, и должны быть первые чувства. Они переросли друг друга и их дороги разошлись, но они остались хорошими друзьями.
Так бывает. Просто они не подходили друг другу… Просто Цунаде в какой-то момент осознала, что её мысли всё чаще и чаще оказываются рядом с другим человеком.
Цунаде не держала на него обид и всегда желала ему счастья. Она была вхожа в их дом не просто, потому что была наставницей Шизуне и смогла сохранить теплые отношения с Даном, но и поладила с его женой.
Она же и была тем врачом, что наблюдала за беременностью Саюри, и сейчас, несмотря на большой объем своей работы, всегда брала на себя все медицинские осмотры малыша.
— Начинаешь видеть угрозу в каждом. Изводишь себя ревностью, желая, чтобы ты не смотрела на других, но дело в том, что ты никому не принадлежишь.
— Потому что я не вещь, Дан, — строго и холодно. Его внезапные откровения удивляют, но она не хочет дальше продолжать этот разговор. Ей не нравится к чему он клонит. Не нравится даже думать о том, к каким мыслям он пытается её подтолкнуть.
— Знаю, но сложно бороться с собственными демонами. Просто определись между ними двумя, пока никто из них не совершил нечто ужасающее.
Они оба знают кто эти двое… И её это цепляет, эти слова колют под ребрами и не дают нормально дышать. На душе становится так холодно и горько.
Вначале Цунаде хотелось сказать, чтобы он не лез не в своё дело, но потом, увидев в чужом взгляде неподдельную тревогу, она поняла, что в этот раз ей не нужно выпускать защитные иголки.