Его, ведь больше нет… И нет Джирайи, который ее из данного аморфного состояния всегда вытаскивал. Заставлял одеваться, не реагировал на угрозы и ругательства.
Они по традиции проводили праздничную ночь в одной из забегаловок, напивались саке и играли в карты. Ожидая полночи, чтобы потом выйти на свежий воздух и смотреть салют.
Она это не ценила, воспринимала, как должное, а теперь с трудом по утрам просыпается, с ноющей болью в груди.
Сегодня ее тошнило на нервной почве. Ее трясло от собственных мыслей, внутри, будто бы все органы сжимались, от мучительного осознания… Сегодня Джирайя не придет.
Не будет саке и данго. Пьяных разговоров и теплых объятий.
Его больше не существует. Его нет уже полтора года, и эту истину невозможно, невыносимо произнести даже вслух.
Она натягивает на себя с трудом зеленую накидку, специально подписывается на дневную и ночную смену в больнице, чтобы спрятаться в четырех стенах от праздничной канители.
Сенджу ненавидит Новый год, а Орочимару просто не от мира всего. Он равнодушен ко всему, что не имеет выгоду или научный интерес.
И все же, ближе к полуночи, змей приходит к ней в кабинет и протягивает в ее руки подарочный сверток цвета лазурита.
Блондинка поднимает озадаченный взгляд, а на губах кривая усмешка играет, натянутая:
— Что это?
— Открой и узнаешь, — юноша пожимает плечами, садится напротив и достает пачку сигарет из кармана. Его гримаса непроницаема.
Цунаде язвит, но все же неохотно раскрывает сверток. Ее лицо пронзает недоверчивая, а затем болезненная гримаса.
— Это книга? — вопрос, как прицел.
— Его. Так и неизданная, — контрольный выстрел.
Цунаде не дышит.
— Он попросил меня придержать ее для тебя. Подходящий момент наступил, — он ухмыляется, выдыхает голубые клубы дыма.
— Это такая дебильная шутка? Зачем ему это? Он же меня…
— Бросил. Верно. И ты никогда не задумывалась, зачем он это сделал, — он едва сдерживает смешок.
Она молчит, упирается взглядом в отчеты. Какую игру он затеял? Что пытается этим добиться? Сукин сын…
— Он любил тебя столько лет, Цунаде, как последний идиот совершенно безответно, а когда наконец дождался того, что ты до него снизошла… Взял и отказался? — снова ехидство, явный подтекст, а у нее в висках пульсирует. Она скоро задохнется, потому, что и глотка воздуха принять не может. И уж тем более, у нее нет сил, посмотреть даже в сторону ее книги.
Орочимару докуривает сигарету, тушит, а затем выкидывает в окно.
— Или может быть, он просто знал, что эта миссия для него последняя? Дал тебе шанс выкарабкаться с помощью ненависти к нему? — желтые сапфиры смотрят на нее пристально, пожирают взглядом. Он ведет себя, словно хищник на охоте. Заталкивает свою добычу в угол, питается ее эмоциями.
Цунаде вспыхивает, ударяет по столу кулаком, так, что он разламывается на две половины.
Брюнет смеется, поправляет темную шевелюру. Смотрит на весь этот бардак, будто бы с презрением.
— С Новым годом, Цунаде Сама. Как горячка пройдет, дай мне знать, нормально поговорим или потрахаемся… Как ты хочешь, — он, будто мурлычет, смакует каждое слово.
И неизвестно, что у него в голове, там черт ногу сломит. Она ждет, чтобы он ушел. Не хочет, чтобы он видел ее еще более слабой, жалкой.
Сенджу покидает госпиталь. Забивает на дежурство. Плевать на все. Сегодня праздник и ее отсутствия никто даже не заметит.
Она напивается до беспамятства, с горем пополам доползает до собственной кровати утром.
Так и не услышав вибрацию своего пейджера с сообщением:
«В реанимацию поступил неизвестный мужчина. Ниндзя высшего ранга. Цунаде Сама, срочно необходимо ваше присутствие»
Комментарий к Рассвет
Очень жду вашего мнения. Комментариев. Хотела коротко, а получилось, как всегда. Это моя первая работа, где главные герои это легендарная троица саннинов, надеюсь, что вышло не прям супер ОСС. Короче я старалась. Есть пару мыслей насчет бонусной главы, если конечно будет спрос и кто-то хочет ее почитать.
========== Закат ==========
Она не может поверить своим глазам, ушам. Вообще не может осознать, что здесь фантазия, а что происходит с ней в действительности. Цунаде трясет и она буквально задыхается от злости, недоумения, когда в обед приходит в больницу, а в кабинете ее уже ожидает Хирузен.
Его лицо кажется непроницаемым, но глаза встревоженные, темные и ей это сразу не нравится.
Блондинка накидывает белый халат себе на плечи, с подозрением смотрит на него краем глаза. Собирает волосы в хвост и ждет, когда наставник, наконец, заговорит. Он взглядом в ее спине дырку выжигает и это начинает раздражать до скрежета в зубах.
Молчание застывает в помещение на минут пять и Цунаде не выдерживает, подает голос первая:
— Если дело в алкоголе, то стоит сделать скидку на то, что сейчас Новогодние праздники. От похмелья страдает половина Конохи, и если ты решил почитать мне нотации, то выбрал неподходящее время… — она тяжело вздыхает и начинает копаться в бумагах на полке, не желая сталкиваться с пристальным взглядом.
Голова раскалывается, а виски трещат. Последняя бутылка саке вчера явно оказалась лишней, не зря Шизуне так сильно ругалась, когда тащила ее пьяную до дома.
— Дело не в алкоголе. Сядь, и поговорим нормально. Мне нужно кое-что тебе сказать, — мужской голос холодный и острый, как скальпель.
Цунаде знала этот тон, и он никогда не предвещал ничего хорошего. Она расправляет плечи, заставляет себя сесть напротив, как он и просил.
— В чем тогда дело? — блондинка не паясничает, спрашивает спокойным тоном, на губах даже вырисовывается легкая улыбка в знак любезности.
— Джирайя жив… Он поступил в реанимацию два дня назад, — он говорит осторожно, слишком медленно, так, что сказанные им слова, впечатывают ее в спинку стула. Отдача слишком сильная, смертоносная, как от огнестрельного оружия. В висках начинает еще сильнее пульсировать. Ей дышать нечем, на грудной клетке и талии, словно железный корсет.
— Что? — произносит она, а затем начинает хохотать. Громко, нервно. Потому, что у нее возникает ощущение, будто ее разыгрывают тупо и жестоко. Хирузен смотрит на нее с тревогой, хотя и пытается сохранять привычное спокойствие.
Сенджу не может перестать смеяться, в какой-то момент начинает казаться, что она двинулась рассудком.
— После того обвала в горах, он оказался серьезно ранен и его держали в плену, пытали очень долгое время. У него большие провалы в памяти, но, похоже, это была одна из организаций ниндзя-отступников… Отряд Анбу, пока ничего не выяснили, — мужчина говорит это так, будто читает отчет наизусть без единой эмоции в голосе.
Для него это и есть отчет. Еще одна папка, которую он отправит в архив через пару недель. А для неё это целая жизнь. Трагедия, которую она несёт в себе уже несколько лет, как крест на шее. И он давит, не дает забыться, даже на секунду.
Цунаде бросает в жар, и она поднимает взгляд на сенсея с недоверием, горечью во взгляде. Полным отчаяньем. В эту чертову секунду она ощущала себя рыбой, выброшенной на берег, которая болезненной бьется об сушу.
— Он жив? — кажется, только сейчас до нее дошел смысл слов. У нее голос дрожит, и подкашиваются колени. Кажется, она и в правду крышей поехала… Она встает со своего места и отворачивается спиной к собеседнику. Закрывает лицо руками, надавливает ладонями так, будто хочет проломить себе череп. Какого черта?
— Я решил, что лучше, если ты узнаешь это от меня, чем эта новость ошарашит тебя с порога, — он не успевает закончить фразу, как она ударяет кулаком по стеллажу. Сносит одним гневным ударом деревянную полку. Книги с грохотом летят на пол. Ее пронзает гнев, безумная ярость…