Вампир замер как вкопанный, а Каору встал с кровати и направился к нему.
— Ты же знал, как я отреагирую, — прошипел он. — Знал, что будь я в сознании, я не позволил бы этому случиться. Так как же ты мог допустить подобное? Почему ты не остановил ее?
— Э… — потянул маг-ученый. — Не нервничай, пожалуйста! Я тебе сейчас все объясню…
Поднос полетел с тумбочки на пол, а парень с невероятной скоростью метнулся к другу.
— А не нужны мне твои объяснения! — страшно закричал принц, схватив вампира за грудки и так припечатав его о стену, что у Мечислава зубы клацнули. — Я тебя ненавижу!
Он попытался его ударить — но длиннозубый подлец отклонил голову, и от удара кулака выкрошился один из камней стены. Каору уже занес руку для второго удара, когда хлопнула за его спиной дверь, и кто-то, чьи пальцы были горячими, повис на его плечах.
— Не надо! — услышал он такой знакомый до боли голос. Голос, который он, как ему казалось, больше никогда не услышит. — Он ни в чем не виноват!
Его рука сама собой опустилась, и вторая рука, державшая Мечислава, тоже разжалась. Он глубоко вздохнул, обернулся… и увидел радостный, счастливые глаза Рилири. Она плакала — но он готов был спорить на свою душу, что она плачет от счастья.
Она отошла от него на шаг и мило ему улыбнулась.
— Ты жив. Я жива, — плача, сказала она. — Ты вернулся, и я… Я…
Каору подошел к ней — и положил ей руки на плечи.
— Не делай так больше, ладно? — тихо попросил он. В голове у него был полный сумбур. — Может, я сейчас ничего не понимаю… но никогда больше так не делай. Я не для того хотел вернуться, чтобы ты умирала.
— Хорошо, — улыбнулась она, прикрыв глаза, полные слез счастья. — Я так счастлива…
Глава № 20 Алистер Рийо
Рилири и Каору стояли на берегу моря. Там, на скале, был высечен профиль ее отца, а его прах замуровали в нишу под профилем. Сейчас оба мага стояли перед этой могилой, держа в руках свечи.
— Он пожертвовал своей жизнью за тебя… — покачал головой Каору. — Права Эалэ: великий человек.
— Да, — сказала девушка, зажигая свою свечу и ставя ее под профилем на небольшую ступеньку скалы. Чтобы свечу не задул ветер, она накрыла огонек стеклянным конусом без вершины. — Правда, до недавнего времени у меня не было ни одного связанного с ним приятного воспоминания.
— Неужели? — искренне удивился маг, проделывая то же самое со своею свечой. — Честно говоря, я не могу поверить в такое.
— Бывает и так, — улыбнулась белоголовая волшебница, повернувшись спиной к могиле и отойдя от нее на несколько шагов. — По-разному бывает.
Он подошел к ней, и они вместе пошли вдоль берега.
— Как ни странно, но я все же я грущу о нем. — пожала плечами Рилири. — Просто понимаю, что из моей жизни ушел еще один человек, который почему-то был мне дорог.
— Как ты там сказала? По-разному бывает.
* * *— Эй, Ри! — услышала она чей-то голос за своей спиной, пока шла по коридору. — Постой!
Рилири обернулась — и к своему удивлению, обнаружила там бегущую к ней Кари. Девочка, бывшая раньше какой-то холодной, сейчас казалась более эмоциональной. Почему же она так изменилась?
— Привет, Ри, — наконец-то добежала до нее девочка. — Слушай, прости меня. Я должна была передать тебе одну вещь, но совершенно об этом забыла.
— Да ничего, — улыбнулась девушка, — А кто просил передать? И что?
— Твой отец, — внезапно погрустнела девочка. — Он просил передать тебе вот это.
И она протянула ей стопку сшитых листов в переплете из драконьей кожи. Глаза волшебницы расширились — дневник отца? Зачем он передал его ей? Или он хотел, чтобы она что-то поняла?
— Спасибо, Кари, — взяла она дневник отца дрогнувшей рукой. — Я обязательно это прочитаю. Прямо сейчас!
Девушка заперлась в своей комнате, и, усевшись на кровати, открыла дневник. С первых же строк она погрузилась в тот мир, каковым видел его отец. Она почти не запоминала слов — только мысли и эмоции. Но несколько записей в дневнике отложились в ее памяти, и очень крепко…
… Одиннадцатый день восьмого месяца девятьсот шестнадцатого года Третьей Эпохи.
Сегодня Рили сбежала — и прихватила с собой Лири. О Созидающий, какой же я идиот! Видел же, что было у нее на душе с того момента, как она узнала о помолвке — так нет же, не придел тому значения. Почему я не отменил помолвку? Почему?
С этого дня я буду обращаться к дневнику так, словно я пишу письма Рили. Может, хоть так мне будет легче…