— Ах да, конечно, — буркнул Том, а Генри снова широко улыбнулся коллеге.
Он протянул руку Коккинакису и пожал ладонь.
— С тобой было приятно работать, Том. С тобой и Джерри. Жаль, что в этот день ее нет здесь с нами, очень жаль.
— Спасибо, — кивнул Том, вытянув свою руку и не взглянув Генри в глаза. — Пойдем?
— Джерри отличная девушка, Том. Очень исполнительная, трудолюбивая и мне она нравится.
— Да, мне тоже.
Том почесал нос, покачал головой и направился к выходу. Генри не переставал улыбаться. Перекинув свой пиджак через правую руку, он широко и уверенно шагал, наслаждаясь последними мгновеньями под ласковым солнцем Греции. После того как Коккинакис подвез его, Брикман зашел в фойе отеля, но вместо того чтобы подняться в свой номер, он остановился у окна. Брикман спрятался за колонну, дожидаясь, пока автомобиль Коккинакиса отъедет. После чего агент Интерпола поспешил на улицу и поймал такси. Разложив свои вещи на заднем сидении, он улыбнулся водителю, слегка вздернув подбородок:
— Следуйте за той машиной, как можно скорее, если вас не затруднит, разумеется!
— Куда мы едим?
— На самое грустное шоу в мире! — победно, но печально улыбнулся Генри.
Брикман бежал по ступеням довольно грязного подъезда. Он так и знал, что Том забудет закрыть дверь, ведь он был слишком расстроен тем, что картину Гогена переправили через границу без его участия. Когда Генри вошел в маленькую квартирку на окраине Афин, он увидел рыжеволосую Джерри, лежащую на старом обшарпанном диване, чью шею крепко сжимал ее босс — Том Коккинакис.
— Куда ты, мать твою, дела картину? Какого хрена? Каким образом ты смогла переправить ее через границу самостоятельно? Ведь мы договорились сделать это позже, когда все уляжется. Как и когда ты забрала ее из моего камина?
Лицо девушки начинало синеть, и Генри вытащил пистолет. Затем театрально покашлял для того чтобы Том обернулся.
— Какого черта? — разжал руки Коккинакис и оступился, чуть не упав на пол, увидев Генри.
— Отойди от нее, Том, — махнул пистолетом Брикман. — Знаешь ли ты, что Отелло так и не задушил Дездемону? Это ошибочное мнение, передающееся из уст в уста. Отелло пытался задушить Дездемону, то есть был момент в их последнем объяснении, когда он её действительно душил, — свел брови Генри, — но убил он её в итоге ударом кинжала, и чтобы убедиться в этом, не надо идти дальше библиотеки. Но многие продолжают оспаривать сей факт, будто задушенной быть гораздо приятнее, чем заколотой.
Генри улыбнулся и поморщился, свободную руку засунув в карман брюк.
— Довольно обидно терять друзей, — вздохнул Брикман. — Черт, я так привязался к вам, ребята!
— Слушай, Брикман. Ты все не так понял, — отошел от Джерри Том. Девушка села, слегка отползая по дивану и массируя онемевшую шею.
— Стой где стоишь, Том, если тебя не затруднит, — еще одна улыбка.
Следователь афинской полиции поднял руки вверх, а Генри зашагал по комнате.
— После того как ты, Том, — указал он дулом пистолета на Коккинакиса, — объявил, что дело закрыто, Тео презентовал нам спасенного Пикассо. Это не давало мне покоя. Я все думал и думал. Почему они вернули картины? Зачем? Какой смысл красть оба полотна, а затем отдавать их обратно? А главное, для чего подставлять именно меня? Откуда взялся отпечаток Джерри? Знаешь, — наклонил Генри голову к плечу, удерживая Коккинакиса на мушке, — меня удивило, что ты промолчал, когда я сообщил, что Джерри коснулась картины «через стекло». Ты ведь прекрасно знал, что полотна, написанные маслом, под стеклом не хранят. Но ты проигнорировал эту информацию, — Брикман сделал паузу. — Там не было стекла, и я полагаю, Джерри пришлось снять перчатку, — он пожал плечами, — или она случайно разрезала ее во время того, как меняла картины той ночью.
— Я нет, я… Я здесь не при чем, — вскочила Джерри с дивана, а Генри приказал ей стоять на месте.
— Позвольте мне закончить, — он снова улыбнулся. — В тот день на презентации Пикассо я все так же верил, что картину украла Джулия. Я обвинял ее во лжи. По-прежнему считал, будто она подставила меня, особенно когда обнаружил, что пропало еще одно полотно. Но мне не хватало улик. Я никому не сказал о третьей картине. Я сидел в твоем кабинете, — взглянул он на Коккинакиса, — и целый день просматривал видео. То самое, на котором ты, Том, приклеиваешь скотчем картину на заднюю сторону репродукции в моем номере.
Коккинакис широко раскрыл рот от удивления и сделал шаг навстречу Генри. Под его правой ногой скрипнула прогнившая доска пола. Агент Брикман снял пистолет с предохранителя, после чего Том замер на месте, подняв руки.
— Ты, вероятно, желаешь знать, что именно тебя подвело, Том? — вздернул подбородок Генри. — Твоя странная манера пользоваться клейкой лентой. Ты оттягиваешь скотч, потом дергаешь три раза, после чего прикусываешь зубами. Когда я просматривал то видео в сотый раз, ты вдруг проделал то же самое в метре от меня. Прямо перед моим лицом. У меня просто кончился воздух в легких. Меня затошнило от той догадки, которая поселилась у меня в голове. И тогда я пошел к тебе домой.
— Что? — возмутился Том.
А Генри продолжил:
— Господи, твой стон облегчения, когда камера моего ноутбука оказалась слишком низко! Ты хотел, чтобы он был похож на разочарование, но сейчас я понимаю, что вышло не очень правдоподобно. Той ночью я не спал. Я все думал и думал. Ты и Джерри. Ах да, еще охранник по имени Питер, наш исчезнувший свидетель, который по всеобщим намекам подпоил Джерри, и та уснула в раздевалке, прибежав на место преступления к шапочному разбору. Вы действительно выпили чаю, и ты, Джерри, — кивнул он девушке, — предоставила Питеру какой-то компромат. Мне неизвестно, что именно ты ему показала, однако вам двоим удалось напугать парня, и он покинул город прямо из галереи, даже не отработав до конца ту самую смену. Вы отлично все продумали. Из вас вышла идеальная команда. Выбрать известного коллекционера и досконально изучить его невесту. А когда они прибудут в Грецию скомпоновать улики таким образом, чтобы все походило на то, что Джулия залезла в галерею для Тео. Это ведь вы двое отправили меня именно к Джонсону в отель, предложив его кандидатуру. Изначально ограбление показалось мне пижонством. У них двоих было все для того, чтобы совершить это преступление. Все, кроме одного. Мотива. Вы учли многое. Увлечение Джулии скалолазанием. Браво! — Генри взмахнул свободной рукой. — Не забыли о том, что ее дед невероятно талантливый художник, а значит, именно он делал для нее копии. В одном из интервью вы узнали об умении Джулии вскрывать замки. Этому не совсем женскому занятию в детстве ради забавы ее научил отец. Но вот наш следственный эксперимент с нападением на магазин лишь доказал невиновность мисс Орманд, ведь той ночью она бы сделала это аккуратно. И когда вы узнали ее настоящее имя, оно натолкнуло вас на мысль, что знаком будет «бабочка». И схема окончательно выстроилась.
Генри наклонил голову, переводя взгляд с Тома на Джерри, его глаза горели победным огнем.
— Вот только богатые люди не залазят в галереи, — пожал плечами Генри, широко улыбаясь. — Я пытался, я правда пытался придумать, зачем Джулия должна забраться внутрь и украсть картину. Первое время я полагал, что она влюблена в него и способна на все ради своего мужчины. Сделать подарок на свадьбу коллекционеру в виде шедевра мировой живописи — что может быть лучше? Но Джулия не любит Тео, — сверкнул синими глазами Генри. — Я воображал, будто в тот вечер, когда Джонсон стрелял в меня, мисс Орманд явилась в мой номер за важными заметками показаний. Но на самом деле, очарованный тем, как сильно меня тянет к блондинке, я машинально засунул в карман пиджака ту самую бумагу, которую искал у нее, и даже не заметил этого. Она узнала об измене жениха и просто пришла ко мне, чтобы отвлечься. По какой-то странной и необъяснимой причине мы действительно понравились друг другу. Джулия следила за Тео, о чем сразу же мне и сообщила. А Джонсон, без сомнения, ревнивый самодур, у которого полно денег и власти. Именно поэтому он безнаказанно стрелял в дверь отеля, а когда узнал в кого именно, сразу прекратил преследование и замел следы. Он позвонил утром Джулии и рассказал, что картина у меня в номере, так как именно это обнаружил частный детектив, нанятый ими для поиска картины Пикассо. Ну, а бедная мисс Джулия вместо того, чтобы поплакаться на самодурство жениха, решила пожаловаться на меня. Предположив, что я и есть тот самый вор, что, естественно, вам двоим было на руку. Вы завели следствие в тупик, окончательно всех запутав.