«Не отвлекайся. Из рассказа я пока ничего не вынес, кроме самолюбования. Я мог бы представить, как твоей танцующей наготой любуется Крайтер, но не ты сама. Для женщин это норма?» Сейвен видел ее. Видел, как в узком костровище билось воспоминание Разиель. Прекрасное, трепещущее страстью воспоминание, которое Сейвен поспешил оборвать от беды подальше. «Ну, так что дальше?»
– «Дальше?» – Разиель как будто не заметила впечатлений Сейвена и вдумчиво продолжила. – «Дальше она стала звать меня. Прямо в огонь, которым сама и была. По всей видимости, гениза планеты толкает инородцев на самоубийство. Во сне это как подмена точки зрения, когда ментальность уверывает в смерть тела и следует за отражением в генизу. Хм. Судя по вашим наблюдениям, добиться этого планете с первого раз не удается – жертвы просыпаются под впечатлением необъяснимой угрозы. Это своеобразная подготовка, за которой следует вторая, третья попытки… До тех пор, пока жертва окончательно не раствориться во сне».
«Как ты?»
– «Как я».
– «Мне до сих пор не понятно, как гениза схватила первой именно тебя».
– «Я сама виновата. В тот момент мне казалось, что я контролирую сон. Пляска закончилась, и мое отражение всецело отдалось зову. Но я просто смотрела и ждала, что произойдет дальше. А дальше вспыхнул лесной пожар. Вот уже горела поляна, и бревно на котором я сидела. Горело все, кроме костровища, ставшего островком прохлады. Мое отражение обратилось в ледяную статую, таявшую прямо на глазах. Очень быстро, если не сразу, от нее осталась только лужа. Вот тут-то бы мне и проснуться, но… Но я подошла к костровищу и погрузила ладонь в воду. Дна я не нащупала и тогда полезла в нее ногами. Обволакивающая прохлада овладела мной. Было приятно как… Это было как искупаться в чистом озере жарким днем. Приятно, но обманчиво. Когда я опомнилась, стало уже поздно. Вода поглотила меня целиком, точно трясина. Хм. Знаешь, сейчас вспоминая произошедшее, мне кажется, что я погрузилась в генизу земли. Во тьме я слышала множество голосов, слившихся в гомонящую реку. Я видела жизни, стиснутые до неуловимых мгновений, чувствовала, как они наполняют меня, становятся частью меня... Нет, нет. Все не так. Это я растворялась в прожитом. Но тут появился ты. Ты раздвинул этот живой омут одним только голосом. Я слышала тебя ясно, как… Как глубокой ночью виден свет фонаря. И я пошла… Поплыла к тебе… И к себе. Я точно просыпалась ото сна длинною в жизнь, припоминая все то, что мне снилось. Так я двигалась от рождения до последних мгновений, пока не переступила порог комнаты. В застывшей серости живым был только ты. Я позвала тебя, ты обернулся, а окружение вспыхнуло, точно с него сдули пыль. Вот, собственно, и все».
Обращенные к нему мысли закончились. Остались только сторонние думы, над которыми явственно звенело ожидание Разиель. Но Сейвен не реагировал. На протяжении всего рассказа он неотрывно смотрел на плавные изгибы покрывала, скрывающего настоящую Разиель. В какое-то мгновение ему стало казаться, будто спящая шевелила губами, сообразно звучащим в его голове словам. Легко, точно от шепота ткань у лица тревожилась. Тревожилась… Несколько раз он порывался сдернуть покров, но голос рассказчицы всякий раз останавливал его, возвышаясь в самые неподходящие моменты.
Но вот повествование закончилось, а вместе с ним и шевеленье. Сейвен медленно потянулся к краю покрывала. Пальцы его дрожали. «А вдруг она не спит? Вдруг из генизы в нее забрался кто-то?» Взявшись за ткань, Сейвен зажмурился. Сердце прыгало в груди тяжелым резиновым мячом. «А что если там Айро? Или… Что если это я сплю, и все снится мне?»
– Проснись, проснись, проснись! – запальчиво прошептал он и сдернул покрывало.
– Ну что, поставил свой эксперимент? – голос Разиель зазвенел бубенцами. – По крайней мере, теперь ясно, что происходит со мной в этом твоем состоянии.
Сейвен посмотрел на то место, где сидела Разиель, но увидел лишь одежду, которую словно примерил человек-невидимка. Рукава блузы, ворот, вырез декольте, свободный пояс и обнаженные икры светились пустотой. Разиель же воспарила той самой соблазнительной нимфой, которую Сейвен видел танцующей в костровище ее сна.
– Это что-то невероятное! Слышишь, Сейвен? Я летаю! – шумно восторгалась Разиель и проплыла мимо, коснувшись его щеки распущенными волосами.
Она засмеялась… Весело, беззаботно – Сейвен никогда не слышал такого ее смеха. Люди, отягощенные повседневностью, так не умеют. «Но разве кто-то слышал, как смеются ментальности?»
– Как же это… Хорошо! – продолжала восхищаться Разиель, витая у самого потолка комнаты. – Я точно в осознанном сне, только осязаю все острее… И не могу менять окружение, как хотела бы. Жаль. А ты слышишь мои мысли, Сейвен? Я твои – нет.
– Нет. Только твой голос. Прости, я не хотел этого… Припадка. Не потому, что не хотел тебя увидеть вот такой… То есть… То есть я хотел, но думал совсем не об этом.
– Теперь уже все равно, – она спустилась на землю и с любопытством разглядывала запечатленную в пустоте одежду. – Я точно избавилась от тела и… Как ты думаешь, кто я теперь? Отчужденный репликант?
– Понятия не имею, – Ему показалось, что Разиель совершенно не заботила ее нагота. Как и то, что он лицезрел ее такой. – Но ты похожа на свою мать. Только ты не безумна. Надеюсь. Так что репликант – да. Но отчужденный ли?
– Хотелось бы я знать, – со вздохом отозвалась Разиель и подняла на него глаза. – Думаю, безумие не обязательно должно способствовать отчуждению. Крайтер ведь нормален. Но вот что действительно должно быть, так это власть над естеством. Оттого они и отчужденные, что действительность не имеет над ними силы. И, знаешь, я чувствую в себе эту силу. Вот только не могу дать ей хода.
– Возможно оно и к лучшему. Неужели ты и впрямь хотела бы навсегда отречься от генизы?
– Я… – Разиель огляделась так, словно кто-то мог подслушать их, и продолжила шепотом. – Не знаю. Какой генизы? Генизы земли? В нее я точно не хочу вливаться. Не хочу стать каплей чужого океана. Но это и не главное. Главное, что Крайтер… Он. Он! Не может. Никогда не сможет. А если так, то зачем мне гениза? Каждый день я просыпаюсь с мыслью, что мы разлучены. Вечностью. Я умру, а он останется. Тут. Навсегда. Мы никогда не найдем друг друга пусть даже и в чужой генизе, ведь ему путь туда закрыт! А теперь спроси меня еще раз, хочу ли я стать отчужденной?!
Будь Разиель столь же проницательна как в действительности, она наверняка прочла б в мыслях Сейвена разгромный довод:
– Но ты здесь, в моей голове. И связана со мной, как со своим телом. Я могу понять вас. Сам такой же. Только идти под ручку вместе с вами мне претит.
– Потерпи еще немного, прошу, – Разиель опустилась на колени и сложила ладони в мольбе. – Мы найдем способ, как выпутаться. Еще чуть-чуть, Сейвен. Вернется Крайтер и что-нибудь придумаем.
Глаза ее блестели светом внезапно обретенной надежды. «Странно, что она говорит мне это сейчас. И именно – говорит. В действительности я и намеков не слышал о ее терзаниях. Ни раньше, ни сейчас, когда она стала как на ладони. Видимо все настолько было безнадежно…»
Внезапно его обожгло чужое присутствие. Сейвен замер, инстинктивно напрягся и медленно поднял голову. По ту сторону кровати, в каком-то метре от них, прямо из стены смотрела Айро. Он сразу узнал ее, хотя облик девочки изменился. Она выглядела старше, черты лица огрубели, уголки губ опустились, глаза сузились… Тяжелый, угрожающий взгляд буравил Сейвена, но… Это был ее взгляд. Она подняла руку и указала пальцем на сестру.