Получается, что Крайтер выкорчевал совсем не Теньеге, а простое дерево и, что весь тот кошмар ему только привиделся. Впрочем… Откуда взяться было пожару? И уголек малыша! Уж это отчетливая деталь никак не могла ему причудится. Он видел, он чувствовал… Тиеф осмотрел грудь, но в свете звезд разглядеть чего-либо не удалось. На ощупь же она была такой, как и всегда.
Пришедшее, было, спокойствие, начало исподволь улетучиваться. Тревогу привносила каждая мелкая деталь, запечатленная воспоминанием. Он помнил все, каждую черточку, но не находил подтверждения или следов произошедшего наяву. Или именно то было сном, а это и есть доподлинность?
– Крайтер, – тихо позвал он, – где мы?
– Были во сне. А теперь… Не знаю где мы теперь, – ответил он сухо и не оборачиваясь. – Где-то у границы предела и скоро пересечем его. Это все, что я знаю.
Помолчали. Тиеф чувствовал, как раздражен его товарищ, но не мог понять истоков его досады.
– И что мы будем теперь делать?
– Не знаю я, не знаю! – вдруг взорвался Крайтер и повернулся к нему всем корпусом. – Я не знаю, что мы теперь будем делать!
– И в том моя вина?
– Нет, нет, прости… Я просто и вправду не знаю, что нам делать дальше.
Тиеф молча ждал, когда Крайтер заговорит вновь и он заговорил, устало, бесцветно, как бы рассуждая с собой.
– Я слишком долго пробыл в мире Ра, так долго, что уже и забыл о том, что есть другой, что есть настоящий свет. За пятьдесят лет я стал его частью, привык мечтать, как вырвусь из него. Привык… И вот, свершилось. Я на пути к свободе, но не знаю, что мне делать с ней. Я ни грамма, ни одной минуты не думал о том, что буду делать, когда тут все будет кончено! И знаешь почему? Знаешь?!. – он махнул рукой и, было, разгорячившись, вновь поник. – Я большой трус, Тиеф. Думать о ней для меня невыносимо и… Поэтому я делал вид, что внешнего света не существует. Что есть пустоши. И знаешь, это сработало. За годы я приучил себя к мысли, будто ничего кроме Ра нет, а если и есть, то родится по хлопку, – вдруг он звонко хлопнул в ладоши. – Вот. Сейчас все и рождается. Посмотри кругом. Посмотри, Тиеф. На твоих глазах рождается свет.
Тиеф последовал совету, обвел глазами окружение, но в пейзаже ночного леса решительных изменений не уловил. Все так же тихо плескалась вода об узкий берег русла, так же неспешно, словно в какой-то задумчивости, покачивались деревья…
– Нету ничего снаружи потому, что меня там нет, – с расстановкой произнес Крайтер. – Да и наружи этой быть не может. Бытие только там, где я. Я есмь бытие.
С удивлением Тиеф понял, что его друг сильно изменился. Долгое заточение внутри Ра повлияло на него, на его сознание куда как сильнее, чем он мог себе предполагать. Прежний Крайтер не то чтобы не говорил подобных, в высшей степени странных речей, он даже намеками их не касался. Он есть бытие…
– Крайтер, что случилось с тобой? Почему ты так странно говоришь?
– Я имею право так говорить, ведь я постиг вседозволенность. Все возможно, друг мой. Пространство вокруг тебя это лишь набор воздействий. Совокупность чувственных посылов, заставляющих тебя, как умозаключающего, поверить в существование окружающего мира. Твой сон, твой побег, твое пробуждение на пустошах и теперешний сплав вниз по реке – выдумка. Но не для тебя. Для тебя это самое настоящее, самое доподлинное, что может быть, – тут Крайтер придвинулся к нему ближе и тихо, почти шепотом заключил: – Так вот. Это все я.
Он отодвинулся назад и, как будто не совершал откровений, продолжил:
– Подкупает убедительность диалога с внешним воздействием, вот что. Его естественность. Но что естественно, спрашиваю я тебя? Будь трава не зеленой, а черной, небо не голубым, а в клеточку. Да будь хоть банан вместо головы, ты бы принимал это за самую настоящую подлинность, не зная иного! Сознание легко запутать, сбить с толку. На самом деле мы не знаем ни разума, ни материи. Все это ерунда. Есть только ощущения – идеи не сложнее образов. Ты есть то, что ты помнишь. А помнишь ты то, что чувственно пережил. Яркость ощущений, их осязаемость вводят в заблуждение, заставляя поверить в реальность окружающего мира. Но это все там, – он неопределенно указал пальцем вверх. – Там, хе-х, в «реальности». А здесь можно все. Главное выработать метод.
Металлический диск засверкал в руках Крайтера, ярким отражением звезд. Он помолчал, как бы обдумывая сказанное, и продолжил уже бодрее.
– Мудрец поверил в то, что погиб. Я показал ему неизбежность гибели, подвел к черте, так сказать. Сделать это оказалось не просто, на это потребовалось уйма времени, но… Я таки изменил его. Подменял простые идеи, воспоминания и мысли на нужные мне. Его разум отождествился в угоду моим трансформациям. Я бы покончил с ним раньше, но… Срезая наслоения памяти Мудреца я наткнулся на нее. Глубоко сокрытую, беспощадно подавленную Теньеге. Это была не она, в ее подлинной форме, а воспоминания о ней. Их-то я и дерзнул вытащить на свет.
– Она жива?
– А ты жив? Здесь и сейчас, Тиеф, ты только воспоминание, личность связанная комплексом запечатленных идей. Чувствуешь ли ты себя таковым? Или все-таки поручишься, что жив?
– Я думаю.
– Вот! Ты способен оценить себя как личность и за это имеешь право считать себя живым. Не просто живым, а сознательным. Со-знательным, понимаешь? Без других, таких же, как ты, тебя бы и не было таким, каков ты есть. Так вот… У Теньеге сейчас нет никого, кроме нескольких уцелевших козявочек. И она начнет с ними все заново. В том сгустке генизы Ра, который мы покидаем.
–Но ведь если Мудреца больше нет, то и все Ра, что его составляли тоже погибли?
Крайтер пожал плечами.
– Да, это так.
– Ты убил их...
– Очистил, Тиеф. Они, как мелкие идеи, составляющие тебя, составляли Мудреца как сознательную личность. И кстати весьма прескверную! Так что не жалко. Зато у Теньеге будет второй шанс. Да, ей досталась не гениза планеты, но и не в размерах дело. Дело в качестве. Вон, наша Вербария просуществовала долго, но так и не разродилась кем-то подобным, а здесь – жизнь! Да еще какая! – Крайтер замолчал, поджал губы и повернулся к Тиефу спиной, оставляя того наедине с растрепанными мыслями.
Мудреца больше нет, Теньеге жива и одарена возможностью повторить свой путь, но... Что-то решительно тревожило Тиефа. Не то чтобы он горевал по истертым Ра – иначе Мудреца одолеть было невозможно. Да и теперешняя судьба Теньеге его скорее утешала, чем печалила. Его беспокоили слова Крайтера о сущности бытия и его роли во всем. Тиеф знал, насколько могуч его товарищ, но каковы же его истинные возможности если он может изменять действительность? Если он смог воскресить мать Теньеге. И вот, после учиненных свершений, Крайтер не знал, что делать дальше. Легкий озноб пробежал по спине Тиефа, он поежился и подобрался сильнее, чтобы согреться.
– Где-то там, Тиеф, в конце реки, – вдруг не оборачиваясь, заговорил Крайтер ровным, немного грустным голосом. – Меня ждет она. Я знаю, что она меня будет ждать хоть сто лет, хоть тысячу. Но… Она ли меня дождется? Будет ли это все та же Разиель, которую я помню? И меня ли она будет ждать? Я боюсь, Тиеф, что мы потеряны друг для друга. Слишком долго в разлуке. Слишком. Я боюсь этой встречи. Всякий раз как вспоминаю о ней, у меня начинают поджилки трястись. А я не могу не думать о ней и оттого постоянно живу в страхе. И не знаю, что мне делать.
Тихий мягкий голос убаюкивал Тиефа. На мгновение он прикрыл глаза, погрузившись в сладкую дрему, но тут же встрепенулся, устыдившись сонливости. Окрестности реки переменились. Пропал лес, звездное небо тоже пропало… Они плыли в кромешной тьме, но уже не по реке, а в открытом пространстве. Тиеф растерянно закрутил головой силясь высмотреть хоть какой-нибудь ориентир, и вскоре ему это удалось. Маленькая сверкающая точка ровно по курсу прежнего движения. Она приближалась. Стремительно приближалась.
– Я не стану менять Землю, – Произнес Крайтер, когда свет от точки вытянулась в линию горизонта. – Пусть. Пусть на ней все идет своим чередом. Ни ради себя, ни ради Разиель. Главное, чтобы у Сейвена все получилось.