– Какая рана, – сокрушительно качала головой старуха. – Надо остановить кровь. Ранкрай, воды бы.
– Деррех сейчас принесет.
Тиеф склонился над Крайтером. Было видно, как щеки и скулы на его лице мелко дрожали от сносимой боли. От обильной кровопотери не только лицо его, но и все тело обрело бледно-желтый, костистый цвет. Поверженный то и дело тянулся к левому боку, но отдергивал руки, сжимал в кулаки бурую шерсть подстилки, скрипел зубами и молчал.
Подоспел Деррех. Он опустил на землю вместительный бурдюк с водой и сразу же бросился помогать Ракхару с костром. Огонь разгорался большой. Даже Тиефу, продрогшему до последней кости, становилось жарко.
– Тиеф... – прошипел Крайтер и вдруг схватил его за руку. Острые, казалось, отдельно живущие глаза, вцепились в Тиефа. – Найди ее. Скажи, что...
Он не договорил, выгнувшись дугой боли – старуха, невесть когда успевшая согреть воды, поливала ему рану из плоской глиняной миски. Едкий пар ударил Тиефу в ноздри, он отшатнулся, но тут же был призван знахаркой попридержать руки своему другу.
– Крепче. Крепче держите, – бормотала она, обращаясь так же и к Ранкраю, ухватившего Крайтера за ноги. – Было больно, а станет еще больней. На вот, закуси.
Она сунула Крайтеру в зубы щепку, провела костлявой рукой по груди несчастного, приподняла миску с варевом над головой, несколько раз что-то шепнула и выплеснула остатки ему в рану. Глухой стон напряг распростертое тело, да так, что Тиеф с трудом удержал его. Крайтер часто-часто задышал, крупные капли пота выступили на лбу и висках. Он рычал, грыз всученную ему деревяшку, как давешний зверь, и страшно бился, казалось, вконец обезумев от боли.
– Тихеро, принеси горячей воды! – выкрикнула старуха девушке и та стремглав бросилась выполнять поручение.
Крайтер медленно утихал. Тиеф чувствовал, как он слабеет, отдав последние силы на болевые корчи. Временами он терял сознание: тело полностью обмякало, а горячечные, воспаленные глаза закатывались за веки. Наконец, он расслабился окончательно, но больше не проседая в забытье. Его глаза бегали от одного к другому, быстро, нервно… Казалось он искал кого-то взглядом, но никак не мог найти.
Подоспела Тихеро с мисочкой поменьше, с чистой вскипяченной водой. Старуха поставила ее на землю напротив себя и несколько раз быстро окунула руки в кипяток. Затем она сложила ладони перед грудью, пробормотала что-то невнятное и потянулась к ране Крайтера. Странно, но тот на прикосновения знахарки не реагировал. Несколько раз Тиеф бросал взгляд на ее манипуляции, но неизменно отводил его прочь с едва сдерживаемым приступом тошноты. Кисти рук старухи полностью утопли в брюшной полости поверженного. Было видно, как ее узловатые пальцы бугрили уцелевшую кожу на его животе. Наконец старуха закончила манипуляции, вынула окровавленные руки и снова окунула их в миску с горячей водой.
– Кишки целые, – проговорила она. – Но он потерял много крови. Очень. Не знаю, выживет ли…
Она встала, прошлась к волокуше, мостившейся у дальнего края пещеры, и скоро вернулась с тремя кожаными мешочками.
– Еще воды, – распорядилась знахарка и, не дожидаясь исполнения, выплеснула окровавленную воду из миски, насыпав туда же содержимое принесенных мешочков.
Свежим кипятком она залила зеленовато-бурую труху и обстоятельно замесила ее в густую кашицу, немного дала остыть, а после облепила растерзанный бок Крайтера так, что не осталось и кусочка непокрытой плоти. В чистую миску знахарка набрала холодной воды, отправила в рот какой-то листик, переживала его и выплюнула в воду.
– Выпей, – она поднесла миску к губам поверженного. – Все выпей.
Тиеф приподнял ему голову и помог осилить поднесенное питье. Мало-помалу дыхание Крайтера успокаивалось, взгляд мутнел, а веки смыкались надольше. Наконец он закрыл глаза окончательно, погрузившись в глубокий сон.
– Отойдем, – на плече Тиефу легла тяжелая ладонь вожака. – Тихеро останется с ним, а мы поговорим.
Охваченные заботами о Крайтере, члены общины позабыли снять мясо с огня и тушка кролика изрядно подгорела. Присаживаясь к костру, Тиеф прочел досаду на лице Ранкрая. Вожак долго счищал с мяса уголь, дул на него, жевал губами и снова чистил. Очевидно, этот кролик был единственным, чем располагала община на вечер.
От предложенного куска Тиеф отказываться не стал. Он бы с готовностью отдал его любому из общины, но разделил трапезу с поклоном, опасаясь, что отказ сочтут за неуважение.
– Расскажи кто вы, откуда и куда идете, – осанисто поинтересовался Ранкрай, убедившись, что все при еде и двигают челюстями. – Что случилось у входа в наше укрытие?
Не вдаваясь в излишние подробности, Тиеф рассказал все, несколько приостановившись на схватке с копьезубами. Ранкрай слушал молча, внимательно и, как только Тиеф закончил, спросил:
– Он велел тебе найти ее. О ком речь?
– Женщину. Разиель, – немного смутившись, пробормотал Тиеф. – Мы полагаем, что она в Тетретье.
– Тетретье, значит? – хмыкнул Ранкрай и скрестил на груди руки. – Ты знаешь, что это за место?
– Немного. Только по слухам от других. Они мало рассказывали, а если и делились чем-то, то неохотно и со страхом. Никто не знает точно, где это место находится.
От взгляда Тиефа не ускользнуло, что все, включая вожака, после сказанных им слов, посмотрели на старуху. Та медленно поднялась с места. Взгляд ее черных глаз был устремлен вдаль, к былям давно минувшего.
– Я была там, – наконец произнесла она и посмотрела на Тиефа. – Место странное. Шальное. Те, кто туда уходят, возвращаются очень редко.
– Расскажите где это! – Тиеф не заметил, как вскочил на ноги. Сердце его бешено колотилось. – Я… Я пойду! Прямо сейчас!
– Успокойся и сядь, – повелительно осадила его матушка. – Выйдешь с рассветом. Путь недолгий, к вечеру доберешься.
– Проклятье! – вдруг вырвалось у Тиефа. Он закрыл лицо руками и был готов рвать на себе волосы. – Мы ведь уже были близки, так близки! И вот… Копьезубы.
– Предписанное судьбой отворотить нельзя, – пожал плечами Ранкрай. – Все мы когда-то кончим.
Горькая усмешка вырвалась у Тиефа ответом. Он уже было раскрыл рот, с тем, чтобы разразиться изобличающей тирадой, но прикусил язык, пораженный внезапным осмыслением. Что станется, если бессмертный Крайтер, Крайтер могущий возводить и стирать действительности, если он вдруг умрет? Поразительнее всего в мысли, впрочем, было то, насколько тот тверд в убеждении не вмешиваться в жизнь Земли. Он готов попрать свое чудесное и умереть. Умереть как обычный смертный, раненый диким зверем.
Если кто и вырвет его из смертного оцепенения, то это только Разиель. Она одна.
– Я должен идти. Сейчас, – крепким, едва ли похожим на прежний, голосом произнес Тиеф и поднялся с земли. – До утра Крайтер может не дожить, а я обязан исполнить его волю. Отыскать Разиель. И от себя. От себя… Я должен постараться найти ее и привести до того, как он спустит дух. Это меньшее, что я могу сделать для него сейчас.
– Ты храбр, – без тени насмешки произнесла старуха. – Храбр и великодушен, раз кидаешь себя во тьму, дабы исполнить последнюю волю друга. Я… Укажу тебе путь. Ранкрай, дай молодцу факелов в дорогу. Рассвет еще так не близко.
Пока община готовила для Тиефа факела, он подошел к Крайтру и сел подле. Бледное лицо друга оставалось недвижимым. Если бы не мерное, редкое вздымание груди, то можно было подумать, что он уже умер.
– Крайтер, – тихо позвал он, не особо надеясь услышать ответ. – Крайтер, я иду за ней. Немного осталось. Мы почти пришли. Мы почти нашли ее. Я… Знаю, что ты слышишь меня. Ты не можешь не слышать. Пообещай одно. Не умирать. Пока я не приведу ее. Ты ведь сможешь? Знаю, я часто просил тебя отказаться от задуманного. Говорил, что не навредим Земле, если мгновенно перенесемся к ней. Или что ничего плохого не сделается, если ты выдумаешь нам еду или ночлег… Но теперь я вижу, что ты был прав. Мне бы твою твердость Крайтер, твою волю. Теперь я прошу об одном. Об одной маленькой вещи. Не умирай. Дождись нас, прошу.