Атодомель выглядел не лучше дурного морока Айро и уж куда как хуже того человеческого обличия, в котором он являлся Сейвену раньше. Черный, точно вылепленный из густой смолы, контурами он сличался с телесным вместилищем, только меньше и обезличенней. Его теперешнее ментальное воплощение источало темную ауру, вымарывающую всякий цвет. «В точности как я. Только по-другому, начерно».
Тело Сейвена переливалось ослепительно белым светом. Он чувствовал источаемую силу как дыхание и, наконец, мог высвободить ее полностью. Но торопиться было нельзя. «Что-то не так. Он не может вернуть себе тело, иначе давно уже забрался бы». Становилось ясно – Атодомель попал-таки в купель первым и именно он отбил удары Сейвена, защищая свое тело. «Но что мешает ему попасть внутрь?»
Вдруг Первый сорвался черным разводом и ринулся в атаку. Сейвен кинулся навстречу, но удара не вышло – они разминулись, едва задев друг друга. На месте соприкосновения теперь шипела лужица растопленного биоэфира.
Сейвен не остановился, а напротив, покрепче оттолкнулся от пространства, взвился к вершине, и оттуда, разветвившись в сеть белого огня, накрыл противника. Он чувствовал, как вдавливает Атодомеля в твердый пласт, как тот сопротивляется, просачивается сквозь него, точно горсть ртути. Сейвен сжался в комок, стиснул врага собою, как заправской сияющей дланью, выдернул и швырнул об стену.
Удар получился такой силы, что окружение вздрогнуло, будто от подземного толчка. На месте, куда угодил Атодомель, теперь зияла громадная пробоина. Не дожидаясь пока уймется пыль и противник восстанет, Сейвен ринулся к телу Первого, но на самом подлете ему преградила дорогу Разиель. На мгновенье он растерялся. «Враг… Враг ли она сейчас?»
И вдруг удар!.. Сознание точно окунулось в холодную выгребную яму. Когда Сейвен прояснился, то обнаружил себя в скальной толщи и сразу понял, что это Атодомель напал со спины. Выбираясь из каменного мешка и извергая проклятья, Сейвен чувствовал, как горная порода плавилась от жара его тела, как камень шипел и брызгал раскаленным дождем. «Не прогореть бы на самое дно». Выбравшись чадящим големом, он на мгновенье вспыхнул, выжигая облепивший его камень, и немного отступил, укрывшись в дыму и пыли.
Сквозь густую завесу он различил противников, что метались вокруг Первого. Они, то рассыпались в черный туман, накрывая тело грозовой тучей, то облекались в телесные формы и льнули к нему, как к молельному идолу. Их удары и тычки высекали снопы темных искр, не затухающих, а застывавших в плоскости биоэфира черными мушками, отчего пространство вокруг тела Первого порябело. «Оно заперто. Айро? Да. Больше некому…»
Сейвен нервно сглотнул. Он чувствовал как мелкая дрожь, дрожь предательского людского волнения растрепала его. «Не наломать дров самое главное, ничего не испортить сейчас». Если он выдавит Айро, то злонамеренная двоица мгновенно займет тело и тогда одним хранителям известно, чем все кончится. Именно их следовало бы приструнить первыми. Забыть о Сейвена они точно не могли. «А это значит, что вот-вот хватятся меня. Ох, мама, была бы ты сейчас здесь…» Сейвен встрепенулся. «Мама».
Он упал на колени, вдавил ладони в сверкающую гладь биоэфира, закрыл глаза и представил себе Теньеге, представил не как аморфною всеобъемлющую сущность, а как собственную мать. «Мама, ты здесь? Ты слышишь меня?» Кончиками пальцев он ощутил ласковое прикосновение. «Помоги. Здесь Атодомель и его приспешница. Их нужно надежно запереть. На какое-то время. Ты сможешь мне помочь?»
Вместо ответа кисти рук Сейвена вытянулись и, двумя неприметными ручейками, зазмеились к центру генизы. Он чувствовал, что это не его руки, а длани Теньеге, которые он только направлял. У подножия Атодомеля он немного развел их в стороны, замер, оценивая, не заметили ли его, и раскрыл их, точно разжал свои кулаки. Улучив момент, Сейвен вскинул руки Теньеге и схватил темную двоицу. Полыхнула яркая вспышка и противники угодили в овальные капсулы, возникшие над биоэфиром, точно чудные грибы на тонких ножках.
Разиель опустилась на колени, закрыла лицо руками и затихла. «Теперь ей все равно. Нет ни его, ни моей воли и сражаться больше не за что». Атодомель же напротив, сообразив, куда угодил, заметался по узилищу кошмарным сном. Он то растворялся в туман, то сливался в длинного и тонкого червя, корчащегося внутри путанным клубком, то сминался в острую тварь и колол стенки капсулы. Но все зря. От любого, даже самого пустого касания, оболочка вспыхивала и сокращалась, пресекая удары. Наконец, приняв тщетность своего положения, он унялся, вернулся к человеческой личине и, упершись руками в оболочку кокона, с мрачной пристальностью уставился на Сейвена.
– И что теперь, репликант Сейвен? Ты знаешь, что теперь?
– Еще не решил, – ответил Сейвен, поднялся и подошел к пленному. – Отпускать вас точно не станем. Ну и… Как тебе? Не так уж-то мы и глупы, а?
Атодомель ухмыльнулся. Сейвен не видел его лица отчетливо: что-то скрывал блеск кокона, что-то растачивала невыразительность черт, но лукавое молчание и ухмылка насторожили. Когда же Первый тихо рассмеялся, Сейвена бросило в дрожь. «Что-то не так. Что-то снова не так!» Он завертел головой и увидел, что Разиель уже стояла, неотрывно глядя на безобразное тело Атодомеля.
– Нет, ты все-таки глуп! – торжествующе выкрикнул Первый и расхохотался в голос. – Так же глуп, как и я!
Разиель льнула к оболочке кокона, гладила ее ладонями, и все время что-то шептала. Казалось, будто она разговаривала. Отвечала на вопросы, сама что-то спрашивала… Больше прочего ужасало то, что корявая голова создателя была обращена в ее сторону.
– Домик? Я люблю. В лесу, в лесу, да! Там. И вы все там. Я там тоже? О… Как же. Я? Конечно! С вами, с вами, с вами… Не хочу, нет! Только вы… И я? Да, да, я… Хочу… Прошу, возьмите меня с собой!!!
И зов был услышан. Сквозь тонкий стебелек поддерживающий кокон внутрь пробрался черный щупалец. Извивающийся корешок уже хлестал внутренние стенки капсулы, отыскивая ее. Сейвен охнул, взмахнул руками, отсекая ножку кокона, но опоздал – кончик щупальца прикоснулся к голени Разиель раньше.
Трескучий, многоуровневый хлопок, точно составленный из тысячи враз лопнувших пузырей, сотряс нутро генизы. Черная вспышка с силой ударила Сейвену в лицо, но он устоял, обернувшись клином света. Бурлящая кошмарами ночь стеною обрушилась на него, как шторм на одинокий маяк. Но шквал долго не продержался – схлынул, обнажая свет и звуки.
Вокруг все рокотало и тряслось. Биоэфирную гладь обезобразила сеть кривых и черных трещин. Каждый новый ее зигзаг сопровождался громоподобным хрупаньем, точно это лопались стальные рельсы.
Тело Атодомеля, пусть страшное, но слаженное, обратилось в расстроенный ужас. Разодранное переплетением щупалец и костистых узлов, оно возвышалось над сияющим биоэфиром чудовищной марионеткой. Со всклокоченной, шипастой головы в разные стороны смотрели они. Сейвен видел лица, с бесконтрольным отвращением узнавал их: две сестры и мать. Шеи как таковой не стало. Вместо нее тугой жгут, свитый из лоснящихся чернотою щупалец. От торса остались какие-то ошметки, по которым невозможно было представить начальный облик создания. Эти куски едва скрывали неустанно шевелящийся клубок мерзких щупалец-змей, вгрызающихся в биоэфир.
Опора под ногами накренилась. Пласт биоэфира покачнулся, вздыбился и стал провалился одним краем под соседний пласт. Из-под противоположного, приподнятого края показались витки щупалец. Их было настолько много, что они слились в клубящееся марево, норовящее вырваться наружу.
Опережая любые рассуждения, Сейвен выстрелил к чудищу, метя в его витую грудь. «Будь что будет». Удара он не почувствовал, но и вреда не нанес – Айро бесследно затянула прокол. Тогда Сейвен ударил опять, но уже не просто навылет, а вытягиваясь в нить. Орудуя собой, как сияющей иглою, он ткал гильотину из света, рассекающую Айро надвое.