Глазам или ушам не верить?
Но, будь что будет, войско ждёт.
В своей излюбленной манере,
Комонным приступом, вперёд
Мчит Новгород, орлов крылатей,
Но пиками взъершились рати,
И гибнет, брони распоров,
На копьях первый ряд бойцов.
Отхлынув, мало отдышавшись,
Второй волной пошли в налёт,
И снова сотни глупо павших,
На копьях смерть гобину104 жнёт.
Но тут тверские вои сами
С чека́нами105 да топорами,
Из-под щитов, в стальную рать
Врубились, чтобы убивать.
Разя коней, сбивают наземь
Высокомерных седоков,
В кроваво-снежной, липкой грязи,
Свалившихся перемолов.
Не может пеший против конных?
Так справа тысячи комонных
Засад, невидимых сперва,
А слева лавой татарва
Заходит длинным полукругом,
Пуская тучу грозных стрел
Из луков на ходу упругих.
Немного кто уйти успел…
Что тут сказать?.. «Бысть сеча злая»106.
В которой кровью истекая,
Отборный новгородский полк,
Почти что весь навек умолк107.
Князья лишь с горсткой новгородцев
От поражения бегут.
Влетели в заходящем солнце
За стены приильменьских смут,
Где грозной вестью о разгроме,
О том, что полк отборный помер,
Смутили, дав себя на суд.
На вече слёзы злые льют.
3
Михайло, празднуя победу,
Гонцов отправил к беглецам:
«Князей отдать, иначе еду –
Всем за предательство воздам».
Нет сил сражаться новгородцам,
Но и за князя сердце рвётся.
Вернётся Юрий из Орды,
А здесь дела совсем худы…
Все ж Фёдора отдать решили,
За Афанасия же вмиг
Собрали, не жалев усилий,
Пять тысяч гривен108, не постиг,
Чтобы талан страдать безмерно
В условиях тверского плена.
Чтобы такой большой ценой
И впредь осталась связь с Москвой.
Михайло благостно согласен,
Но чтоб упрочить договор,
Без словоблудия и басен,
Не ставя воли вперекор,
К нему в Торжок недавно взятый,
С князьями и победной платой,
Прибыть должна побитых знать,
О мире крест поцеловать.
Возглавил юный Афанасий
Посольство вятшей старшины.
Казалось, уйму разногласий
Князья забыли. Тишины
Хотели русские уделы.
Михайло улыбнулся смелым,
За стол накрытый пригласил,
Заздравным тостом начал пир.
Испили в меру, закусили.
Для важных дел приходит час.
Михайло побеждённой силе
Напоминает без прикрас,
О проигравших долге давнем:
«Тверской наместник будет ставлен
На Новгород, и став слугой,
Про шашни позабыть с Москвой!».
Но Новгород с князь-Юрьем спаян,
Да и не выгодно ему,
Что даровал Великий Камень109
Отдать в ордынскую суму.
Взглянуть хоть в вековые дали,
Особый уговор держали
Князья всегда с ним, сотни лет.
И Новгород ответил: «Нет!».
Взъярился князь!.. В припадке гнева
Нахалов, смевших возражать,
Велел в железо взять, и смело
Вбежала ближних воев рать:
«Схватить князьков и хлопов этих!
Зорить Торжок, и в каждой клети
Изъять, что ценного найдешь!».
И начался в Торжке грабёж.
Влетали во дворы тверские,
Ворот не видя и дверей.
Всё, что нашли, то и тащили.
Хозяин против? Значит, бей!
В телеги, мая разорённых,
Коней впрягали уведённых,
Грузили взятым от души,
Чтоб сбыть за сущие гроши.
Людей, не глядя родословных,
Тащили в Тверь или в Сарай,
Продать в неволю поголовно.
Бояр в холопы? Да пускай!
Торжок разграблен, жалок, мрачен,
Наместник в Новгород назначен.
Всем, кто союзничал с Москвой,
Отмстил великий князь Тверской110!
Первый московский
Весна в степи. Нет больше дива,
Чем буйноцветие равнин.
Яла́н111 к чужанинам ревнивый,
Но Юрья принял. Птичий клин
Над степью проголосно вывел
В счастливом и родном мотиве
Напевы песни затяжной,
Летя на Русь, летя домой.
1
В Сарае пыль и духотища,
В степи пока весны закон.
В ковыльных волнах живо рыща,
Узбек притворно удручён:
«Любуешься, коназ, цветами?
Батыры смелые верхами
Оленя загоняют нам,
А ты глядишь по сторонам?».
Но Юрий и сказать боится,
Почто не люб весенний рай,