Незримый хищник близко рыщет,
И как сгорят костры в кострища,
Дозора вялого хитрей,
Безбожно режет лошадей.
Не тётка голод. Через слёзы
Доели остальных коней.
Но тем, кто мыслями тверёзый,
Понятно — будет голодней.
Ища съестные корневища,
Сапог измятых голенища,
Ремни поели в тьме лесной,
Спасаясь от карги с косой.
Людей час о́т часу теряя,
Изнеможённые, в пыли,
Из тьмы озлобленного края
На берег Ло́вати119 пришли.
Река для многих незнакома,
Но не заблудишься, до дома,
Под рёв несбывшихся вдовиц,
Добрались в несколько седмиц.
Громадным войском выйдя биться,
Домой вернулись единицы120.
5
Брёл Юрий к хану как на пытку,
С ним рядом верный Кавгадый.
Не предал, бросился навскидку
На помощь и в момент беды.
Пред входом в юрту задержались.
Подручник вышел, и оскалясь
Улыбкой желтой в складках скул,
Вовнутрь грубо затолкнул.
Свалился Юрий на колени,
Смирившись, что сейчас умрёт.
Москва, Кончака — память пенит
Всё, что ночами напролёт
В мечтах безоблачных кружилось,
Что хана привело в немилость,
Что, подменяя благодать,
Причиной казни может стать.
Узбек молчал, застывшим взглядом
Пронзив смурно́го чужака,
Могуществом Орды прижат он
К коврам, и ухмыльнув слегка,
Промолвил хан: «Коназ Московский,
Решил, что непомерно ловкий?
Решил мне в сердце уколоть,
Моей сестры отведав плоть?».
Вскочил князь Юрий против правил,
В отчаянье навзрыд вскричал:
«Казни хан, коли я заставил
Тебя решить, что сердцем мал,
Что ту, кого люблю сверх мо́чи,
Хотел хоть чем-то опорочить,
Что на душе моей гнильё,
Что подло думал про неё!».
Из-за ковра за креслом хана,
Узбеку бросившись к ногам,
Кончака бледная вбежала:
«Помилуй хан! Я жизнь отдам
За своего алтын-коназа,
Пусть будет клятвой со мной связан,
Везёт пусть в город теремной,
И назовёт своей женой!».
«Что скажешь, Юрий?», — вскинув брови,
Спокойно вопросил Узбек.
«Я б твоё имя славословил,
Великий хан! Я бы поверг
К ногам её всё что имею,
Коль смог назвать её своею!».
«Что ж, если тут любовь кругом,
Женись!». И скованны венцом:
Московский Юрий, в жёны взявший,
Кончаку бывшую — теперь
Агафьей ставшей, Крест принявши,
Княгинею. Восхода дщерь
Покорна мужней воли ныне,
И только скорбной домовине
Под силу счастье их сломать.
Но время шло — пора и вспять.
В Сарае повенчавшись скоро,
На Русь собрались отъезжать.
Замест грозящего позора
Счастливый муж и ханский зять,
Скачки эмоций всевозможных,
Глава на месте, сабля в ножнах.
Ликует рыжий великан!
Проститься вышел Узбек-хан.
Спокойно, словно о пустячном,
Как будто мир вокруг лишь тлен,
Хан объявил, что даром брачным
Для Юрья титул стал — гурген,
Что значит родич чингизидам,
И место в списке именитом.
«А раз гурген», — сказал смеясь, -
«Так будь на Русь велик коназ!».
Великий князь… Вот это дело!
Москва, Иван, Тверь, Михаил…
От счастья Юрий обалдело
Глядел на хана. Тот спросил:
«Иль чем-то Юрий недоволен?».
«От счастья, хан, коназ мой болен», -
Агафья молвила смеясь.
К земле склонился ражий князь.
Вот так, в любви, под страшным игом,
Не потеряв мечту едва,
В передний план Руси Великой
Надежно вырвалась Москва121!
Бортенево
1
Как выглядит удача, счастье?
Для Юрья — это длинный строй
Коней, телег, возков под властью
Его единой, показной.
Призывный взгляд супруги новой,
Величие родного крова,
Идей и планов громадьё,
Где он всегда берёт своё.
Бояре рядом и дружина,
Довольны петлями судьбы.
Теперь Москва неотторжима
От роли первой. И бодры
Беседы друга Кавгадыя,
Послом что послан, чтоб худые
Оставив мысли, Тверь с Москвой
Охолонили гонор свой122.
Прознал Михайло, что подходит
Дружина Юрья из Орды.
Свои войска, пока свободен,
Ведёт навстречу. С ним тверды
На шаг низовские отряды,
Плечом к плечу ступая рядом.
Еще слух важный не достиг,